05. ПОЛ

 

Проныра. Мачо. Чудик, как говорят в Лейтоне. Это Пол ДиАнно, или легенда о Поле ДиАнно. С его грубым вокалом, короткой припанкованной прической, косухой, наколками и натурой «ну-давай-подходи-если-кишка-не-тонка» ДиАнно стал тем самым вокалистом, которого Iron Maiden искали, когда он присоединился к группе в ноябре 1978. 

 

Но насколько легенда соответствует правде? «Абсолютно», – говорит его давнишний друг и коллега по творчеству Ли Харт. «В каждой мелочи, нет ничего, что было бы выдумано и приукрашено. Он мог быть только рок-певцом и никем больше. Или им или цыганом, но, я думаю, в нем есть частица того и другого».

 

Сформировавшийся в те дни певец и гитарист Ли являлся менеджером Пола, но друзья были знакомы с детства. Ли, Пол и их третий друг, Фил Коллен, который позже стал участником Def Leppard, жили в Ист-Энде и начинали по отдельности, играя в одних пабах в разных группах, в одно время.  

 

«Кажется, это было в конце 70-х», – говорит Ли. «Фил играл в группе The Dumb Blonde, а Пол засветился в нескольких местных пабах. Он выходил на сцену и пел со всеми подряд. Я был в группе The Roll Ups и мы любили ходить на концерты друг к другу и смотреть на нашу игру. Мы шутили на тему того, кто из нас сделает это первым. Конечно, Фил ушел, чтобы добиться потрясающего успеха с Def Leppard, но в душе я всегда считал, что такой же успех ждет и Пола, у него был бешеный характер. Он завладевал всем пространством, где бы он ни находился. У него был яркий голос, очень индивидуальный. Его можно любить или ненавидеть, но Пол был настолько оригинальным, что всем было понятно, что он чего-то добьется».

 

В отличие от Денниса Уилкока, чей имидж на сцене базировался на капсулах с искусственной кровью, саблях и гриме, который отдалял многих потенциальных фанов. В случае же с Полом, по воспоминаниям Ли, «вы получали то, что видели. Не было шоу или же совсем немного. Пол никогда не переодевался на выступления. Он просто выходил и то, что вы видели на сцене, было действительно им самим. Пол был создан для сцены. Что пугает, он не изменился ни на йоту. Быть может, стал более сумасшедшим. Это то же, что и было, только умноженное раз в десять. В самом лучшем смысле слова. Он классный перец. Он просто псих».

 

После многих писем, телефонных звонков, факсов, посланных через посредников и нескольких поспешно отмененных встреч я, наконец, поймал Пола ДиАнно по мобильному, который одолжил ему приятель пока тот шлялся по Уондсуорт Хай Роуд в поисках бара, где разрешена продажа спиртного на вынос в 9:30 вечера в конце лета 1997 года. Он объяснил, что вернулся в страну ненадолго, в поисках жилища на следующие несколько месяцев, в течение которых он ожидал визы для своей новой жены-болгарки. Он с радостью подтвердил, что его жизнь была, как всегда, лихорадочной смесью противоречий, которые нравились всем, кроме него самого. Он еще вот-вот собирался выпускать новый сольный альбом, но уже твердо решил, что это «лучшая вещь, которую я когда-либо делал». Однако вместо того, чтобы заняться его раскруткой, он собирается возродить свой старый пост-мейденовский проект Battlezone. «Нас пригласили на несколько неплохих выступлений в Европе, как я мог отказать?»

 

По поводу Iron Maiden, «Честно говоря, дружище, я немного помню всех этих нелепых выходок и интриг в Maiden. Моя башка была как решето. Я ни черта не помню. Это же было так давно, не правда ли?» Он никогда не хранил записи. «В этом случае ты не испытываешь неудовлетворенности. Я никогда не храню свои аудиозаписи. Когда я делаю новый альбом, я не слушаю окончательный вариант. Каждый раз, когда я начинал работать с новой группой, я не думал о предыдущей. Это в моей натуре. Я такой же в жизни. Никогда не оглядываться, это мой девиз».

 

Старший из 10 детей от 2 браков своей матери, Пол родом из того, что сейчас называют «семейный клан», состоящий из 5 сестер и 4 братьев. «Папа умер и мама повторно вышла замуж. ДиАнно — это фамилия отца. Говорят, что первый всегда самый чокнутый. Даже моя мать вам это скажет». Он говорит, что всегда отдавал себе отчет о своем неправдоподобном имидже, даже в детстве. «Я пугал этим в школе, когда она мне надоедала», – говорит он, но утверждает, что это была «обычная реакция на то, что тебя засунули в такое скучное место, как Чингфорд», где жила его семья пока Пол рос.

 

«Я знаю, что люди говорят обо мне», – говорит Пол, «но весь прикол в том, что это правда, мне не на что жаловаться. Я знаю людей, которые говорят, что я уничтожил сам себя, конечно, это бывало, особенно во времена Maiden, но я могу быть только самим собой. В конце концов, я могу проснуться утром и посмотреть себе в глаза. Кроме того, разве я мог знать, что рок-н-ролл обычно связан с людьми, которые делают глупости? Вещи, которые они говорят, они не могут сделать и даже не предполагают делать. И считается, что ты нарушишь какие-то небольшие правила, мелочи, не так ли? Я имею в виду, ты это делаешь, пока ты можешь. Я не хочу в 60 лет сидеть и думать, как скучно прошла жизнь, понимаешь, о чем я?»

 

Тем не менее, предположение, что он никогда не играл на сцене, что Пол играл самого себя, он отвергает: «Люди, которые это говорят, никогда не видели меня на коленях, дрожащим и молящимся. Так дело обстоит и сейчас. И неважно, это большое шоу или клубное выступление. Я перед этим препарирую себя на кусочки. И на сцене я другой. Я становлюсь самим собой. Я знаю, вы всё это слышали и раньше, все эти речи рок-певцов в стиле Джекила и Хайда ["Загадочная история доктора Джекила и мистера Хайда" — повесть Роберта Льюиса Стивенсона, которая не раз экранизировалась. Сюжет основан на фантастическом перевоплощении одной личности в другую, Джекила в Хайда — прим. пер.]. Но это все правда! Я не знаю… Возбуждение захватывает меня, даже сейчас я себя не контролирую. Это лучшее чувство. Лучше, чем наркотики, секс или что-то ещё!»

 

Пол рассказывает, что он впервые услышал о Maiden «где-то в 1977. У меня был приятель, который знал Стива, Лупи, позже он стал барабанным техником в Maiden. Семья после смерти отца переехала ближе к Ист-Энду, и мы все оказались в одной школе, только я думаю, Стив был на несколько лет постарше нас и мы знали, что у него есть группа и мы думали как-нибудь заценить их. Мы пошли на концерт в паб в Стрэтфорде – кажется, певец был другой, Пол [Дэй], парень, который обходился без капсул с кровью. Я не проперся абсолютно. Мы ушли после двух песен. Мне показалось, это было отвратительно! Помню, как они сыграли одну песню, кажется, она называлась 'Striker', которая была сплошным криком. Это было просто ужасно, я не мог никак выкинуть это из головы еще несколько дней».

 

Тинейджером Пол фанател от «The Sex Pistols, The Clash, The Damned, Led Zeppelin, the Stones. Я много чего любил и по мере взросления кругозор расширялся. Что я имею в виду? Если ты спросишь меня, кто сейчас мой любимый певец в мире, я скажу ‘Паваротти’. Других вариантов нет. А кто лучше? Кто хотя бы рядом с ним? Полагаю из металла мне ближе Халфорд эпохи Judas Priest», говорит он не без иронии.

 

По убеждению Пола, в рок-музыке «жизненная позиция так же важна, как и песня. И чтобы это работало у тебя должно быть и то и другое. Вспоминая прошлое, он думает, что именно это стало причиной, по которой, его пригласили на место фронтмена Iron Maiden. «Мы со Стивом были полные противоположности. Песни были серьезные, но мое отношение к ним на конечном этапе, на сцене – нет. Я обожаю смеяться. Так много несчастных людей в мире. Я не хочу быть еще одним. Я не люблю об этом говорить, но везде — особенно здесь, в Британии — полным-полно неудачников. Они бросают что-то, даже не попытавшись начать, проводят остаток жизни, жалуясь на то, что кто-то уже сделал. У нас всех есть проблемы, и, видит Бог, мне тоже кое-что досталось. Но ты не можешь позволить им стать над тобой, Я просто встаю и решаю эти проблемы. Я действую, во что бы то ни стало». 

 

Когда Пол первый раз в ноябре 1978 года пришел на прослушивание с Maiden, пытаясь впечатлить их, он хвастался, что уже был участником нескольких заметных гастролировавших групп, естественно, ни об одной из них никто и не слышал. «Но это был Пол, он никогда не позволял правде испортить хорошую историю», – знающе усмехается Стив Харрис.

 

«На момент прослушивания в Iron Maiden я успел попеть только в нескольких прикольных панковских командах, которые в действительности никуда не выходили дальше репетиционной», – подтверждает певец. «Быть может, мы сделали несколько концертов в пабах. Я не помню». Но факт остается фактом, он занимал место у микрофонной стойки в рок-группе Rock Candy, имя, взятое из названия старой песни группы Montrose, которую, по стечению обстоятельств, Maiden играли во время первых выступлений. «Я не помню, как зашел об этом разговор, но я услышал, что Maiden ищут нового вокалиста, и я пришел поджемовать с ними. Кажется, там было несколько номеров Deep Purple или типа того. Вроде все было нормально, а в конце они сказали что-то типа: ‘Оставайся на связи, у нас еще есть много кандидатов на прослушивание’. Я тогда ответил: ‘Прекрасно, как пожелаете’. А на следующий день Стив пришел домой к моим родителям и сказал: ‘Если хочешь, у тебя есть работа’. Я подумал: ‘Отлично’. Мне было приятно, ибо, в обратном случае, мне пришлось бы бесцельно убивать время. Но я не был в сильном восторге или типа того. Не забывай, для меня это была очередная клубная команда».

 

Дуг Сэмпсон: «Пол пришел на прослушивание, и мое первое впечатление было о нем как о дружелюбном человеке, весьма крутом, но в то же время как о действительно очень приятном парне. Когда Стив играл ему записи песен с вокалом Денни, которые он хотел услышать с Полом, то он моментально схватывал мелодию и слова. Это было хорошо. Очень хорошо. Звук его голоса, который был низким и громким, подошёл к нашей музыке. Я понял это сразу. Но он ушел, и мы обсудили это, а уже минут через пять мы решили – ‘Это парень, который нам нужен’».

 

«Мне было наплевать на длину его волос», – говорит Стив. «Я думал, что он выглядит великолепно и звучит великолепно. Чуть позже он начал одеваться как дурак, манерно, в куртки в стиле Тома Джонса (Tom Jones), он хотел быть похожим на Адама Анта (Adam Ant). Иногда мне казалось, что он хочет завести нас, поскольку понимал, что мы к нему относимся серьезно. Но Пол увлекался кучей стилей. Это не имело значения и на самом деле не трогало нас. Позже он начал носить шляпу с круглой плоской тульей и загнутыми кверху полями и вещи такого рода снова, чтобы поддеть нас, поскольку он знал, что мы не врубались в подобные вещи. Но меня это не напрягало. Признаться, он как будто обосрал меня с ног до головы, когда вышел на сцену в своей отделанной рюшем рубахе, потому что мне казалось, он выглядел как мудак. Но вы знаете, он был великолепен, настоящий артист. Пол был возбужден на сцене, но энергия, которая из нег выплескивалась, была позитивной. Он был разнообразен, безусловно, более приземлен, чем Деннис Уилкок. ДиАнно был в черной коже на сцене и вне нее. Он был настоящим чудиком». Этого всего не было пока Стив не начал показывать свои тексты Полу и доносить до него свои мысли о группе. Тем не менее, Пол начал понимать, то, что как он говорил, «Я думал, что все должно не только радовать глаз. Когда Стив начал играть некоторые из песен, которые они до этого играли, это неожиданно произвело на меня впечатление. Я смог увидеть направление, в котором он двигается, и мне показалось, в них что-то есть. Тогда я стал врубаться в идею того, что мы делаем, и понял, что у команды есть потенциал стать чем-то больше, чем просто клубной командой, чьи планы ограничиваются сиюминутными мечтами».

 

С новым составом Харрис/Мюррей/Сэмпсон/ДиАнно Стив уверенно начал организовывать концерты для новой группы. Дебют Пола состоялся в клубе Ruskin Arms на улице Хай Стрит Норт, в Мэнор-парке, что в восточном Лондоне, в месте, в котором наряду с Bridgehouse и Cart and Horses, Maiden прописались на протяжении последующих 2 лет. Как сказал Дейв Мюррей, «Начиная с того момента, как мы в первый раз вышли на сцену в Ruskin Arms, думаю, мы все поняли, что выбрали нужное время и место. Лучше и быть не могло. Зал был забит, песни звучали великолепно, и мы выходили под гром аплодисментов. Это было изумительно!»

 

«Каждый раз, когда мы играли, мы завоевывали новых фанов, думаю, они говорили о нас другим», – говорит Стив. «Люди рассказывали друг другу, приводили своих друзей и это происходило довольно быстро. И, поскольку у нас была гарантированная аудитория, мы не играли много каверов дабы осчастливить владельцев паба. Чем больше мы играли своего материала, тем лучше все шло». 

 

«Мы начали выстраивать некую последовательность песен там, где мы имели заполненные залы», соглашается Дейв. «Мы играли много своих песен и вставляли несколько каверов, довольно малоизвестных вещей, таких как 'I Got The Fire' Montrose, 'Doctor Doctor' UFO, парочку вещей из ранних Van Halen, типа 'Ain't Talking 'Bout Love'. Но большинство материала с первого альбома Maiden мы уже играли в той или иной форме».

 

К середине 1979 года группа закрепила свое положение на известных концертных площадках восточного Лондона, и другие группы, которые обломались в тех же клубах и пабах начинали с завистью смотреть, как команда Стива Харриса била рекорды популярности везде, где она появлялась. Но отдельные мелкие завистники в некоторых случаях выражали открытую враждебность, когда группа начала добавлять прикольные фразочки в газетные объявления, в частности, Стив размещал их в разделе «концертный путеводитель» журнала Melody Maker. Они варьировались от небезосновательного хвастовства «ВЫ НЕ ВИДЕЛИ НИЧЕГО ПОДОБНОГО» до более колоритных эпитетов типа «ЕДИНСТВЕННАЯ В МИРЕ ЖГУЧАЯ, ЯРКАЯ И ЭНЕРГИЧНАЯ ГРУППА», или, еще лучше: «МЫ СНОСИМ БАШКУ, МЫ ПРОСТО АТАС, А ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ – ДЕРЬМО НА ФОНЕ НАС». 

 

«Было так много старых команд, которые ошивались по пабам – наверняка до сих пор такие есть – они думают, что знают все, по крайней мере, некоторые из них», – объясняет Стив. «Они играли только каверы, и, думаю, ненавидели нас потому, что мы думали, что были лучше них. Вы бы послушали некоторые их комментарии, но мы смеялись над ними в большинстве случаев. Всякие мелкопакостные, глупые вещи в объявлениях печатались, чтобы их разозлить, поскольку мы знали, что они читают каждое слово и принимают все близко к сердцу, а нам было плевать на них».

 

Но самым лучшим, оказалась небольшая заметка, которую Стив Харрис разместил в Melody Maker, анонсировавшая возвращение Maiden после полугодового отсутствия в 1978 году. Читалось просто, “Iron Maiden не только самая яркая, энергичная, оригинальная и шумная группа, но еще и талантливая, красивая, с отличным вкусом, разбивающая сердца, бьющая наотмашь, высасывающая всю кровь, срывающая башку Лондонская хард-рок группа. Ещё мы классные парни, благодарные нашим фэнам, нашим семьям, враждебные к другим группам, мы великолепны, мы супер-звезды и это правда! Мы вернулись! Фанаты, фирмы грамзаписи, импресарио, агенты, промоутеры, спонсоры и свободные девушки, приходите сюда за подробностями». Это было немного времени спустя после неприятного инцидента, когда выступление группы в Cart and Horses было сорвано из-за того, что участники конкурирующих групп Ист-Энда забежали на сцену и залили пивом мониторы Maiden. Началась «грандиозная драка», как сказал Стив Харрис, «но мы не собирались устраивать им головомойку тогда. Мы просто постояли за себя. И такого больше не повторялось», – говорит он, состроив озорную ухмылку.

 

После окончания школы в 16 лет, Стив полтора года работал стажером-чертежником и скоро начал рисовать собственные афиши для выступлений. «Если у нас было полдюжины концертов подряд, я пытался сделать постер для этого, развесить его в пабах, музыкальных магазинах, в местах, где наши фаны могли бы их увидеть». И он придумал знаменитый логотип группы, который до сих пор используется на альбомах и является официальным товарным знаком группы. Выполнен он в удивительном угловатом и солидном дизайне, который соответствовал всей силе и смелости, которая была в грубом саунде группы. «Это было удивительно, реакция, которую мы видели с самого начала», – говорит Стив. «Мы разместили там-сям несколько постеров, получилось дешево и успешно. Все их целиком сделал я, поскольку я делал успехи в школе искусств. Я помню, что рисовал похожие буквы еще давно. Но это были не просто плакаты или банальные объявления, на этом имидже мы строили шоу. Мы относились к выступлению в Ruskin Arms так, как будто мы играли в Madison Square Garden или где-то еще. Мы всегда старались сделать полноценное шоу. Мы были уверены, что пойдем в паб и разнесем его к чертовой матери». Их секретным оружием был Дейв Лайтс (Dave Lights). Имея в запасе «самодельную машину сухого льда от Вика Веллы», он вскоре добавил устройство по деланию пузырей и массу цветных фонариков и «контролируемых вспышек» к его арсеналу эффектов для шоу.

 

«Группа снова начала выступать и Стив спросил, не хочу ли я сделать что-нибудь в качестве техника», – вспоминает Дейв, «и я сказал, ‘Слушай, я сделаю тебе несколько осветительных устройств’. Я всегда умел делать подобные штуки, разбирал и собирал назад разные вещи. Я использовал церковные витражи. Думаю, у Стива они остались до сих пор. Я вынул цветы, вставил обычные цветные лампы, к которым подвел провода, присоединил выключатели, и они включались и выключались, мигая разноцветными огнями. И я все сделал это сам, правда».
К сожалению, не все взрывы Дейва были подконтрольны группе, и в один прекрасный день он чуть не спалил дотла клуб Tramshed в Вулвиче, когда один из его «небольших взрывов» зашел слишком далеко. «[Дейв] так любил собирать в кучу порошки, как никто другой», – вспоминает Вик Велла.

 

«Однажды я поджег Стива прямо на сцене», подтверждает Дейв. «Он надевал свое синтетическое трико, и я, в конце концов, направил на них огонь. Если я не доставал нужной пиротехники, я просто покупал кучу коробок фейерверков и высыпал их в контейнеры. Никогда не было известно, что придет в голову. Обычно я использовал коробки из-под старых банок от Swan Vesta [известная английская марка спичек — прим. пер.], табачных банок, наполнял их порохом, оставшимся от фейерверков. И все это воспламенялось от мельчайшей искры. Тот вечер был особым случаем, одним из первых больших выступлений за пределами Ист-Энда и я решил собрать этого барахла больше чем обычно. Мы думали, что ‘если этот концерт больше, чем обычно, то и шуму должно быть больше’. Но, конечно же, это все взорвалось! Это случилось как раз там, где стоял Стив, и я помню, как вспыхнули его брюки из ПВХ. Они расплавились, и ему пришлось соскребать их с ног вместе с волосами».

 

После нескольких первых концертов «они стали более искушенными», – как сказал Дейв, и он разработал дизайн самого первого задника сцены Iron Maiden, «чем, по сути, был провод с лампочками, которые мигали и вращались вокруг названия группы. Это было похоже на рекламу дешевого отеля, я думаю, но клиентам нравилось!» Намного меньше Дейв любит рассказывать о том, как он оказался на закрытой фабрике по производству светодиодов недалеко от Поплара и удирал оттуда с парой осветительных установок. Безусловно, постыдный поступок, который, однако, придал новый смысл выражению «золотые руки». 

 

«Вик Велла продал мне самый первый примитивный осветительный прибор, используемый нами, который он сам и сделал», – говорит Дейв, «затем он придумал свою первую машину для сухого льда. Он прикрепил детали чайника внутри котла от старого пылесоса, мы закладывали туда лед и испарения льда выходили через трубу, которая была выведена при помощи ручки от метлы. Я должен был рано вставать и идти на старый рыбный рынок в Биллингсгейте и просить несколько кусков льда. Они начали меня узнавать, так как это происходило регулярно. После этого они стали откладывать мне большие куски льда». Самой изобретательной вещью, центральной частью шоу, которое Дейв соорудил для группы, была ужасающая маска из папье-маше, которая помещалась по середине занавеса. В ее рот он вставил воронку, через которую выходил сухой лед. Позже вместо дыма стала появляться «кровь», которая била струей из перерезанных вен во время исполнения в конце шоу песни-гимна 'Iron Maiden'.

 

«Мой друг учился в художественном колледже, он сделал слепок моего лица и мы использовали его для оформления задника сцены», – говорит Дейв. «Это большое, жуткое лицо! И, конечно, мы дали ему кличку, Эдди-голова (Eddie the 'Ead), из шутки, которая ходила в те времена».

 

Дейв Мюррей специально для нас рассказал этот анекдот: «У жены был ребенок, но он родился с одной головой, без тела. ‘Не волнуйтесь’, – сказал доктор. ‘Принесите его через пять лет, вероятно, мы подыщем для него тело’. Прошло пять лет, и вот Эдди-голова, как его называли родители, сидит на камине, и входит отец. ‘Сынок’, – говорит он, сегодня особенный день. Это твой пятый день рождения и мы приготовили тебе подарок’. ‘О, нет’, – говорит Эдди, ‘только не еще одну гребаную шляпу!’»

 

Дейв Лайтc: «Самый главный момент был во время исполнения 'Iron Maiden'. Мы дожидались фразы 'See the blood flow...' и я выливал искусственную кровь, которая вытекала изо рта маски. Я соорудил это устройство из трубки старого резервуарного насоса, который был соединен с банкой с фальшивой кровью, и мы были готовы к тому отрывку песни и начинали повсюду разбрызгивать кровь, лампочки зажигались, и огни начинали вращаться. Выглядело довольно глупо, я думаю, оглядываясь назад, но никто ничего подобного не делал в тех пабах, где мы играли, поэтому мы думаю, что это была фантастика».

 

«Я не помню, с чьего лица был сделан слепок для той маски», – говорит Стив Харрис. «Какого-нибудь уродливого ублюдка, кто бы это ни был. Дейв Лайтс сделал эти лампочки вокруг логотипа группы. Были подводные фонарики, и бегающие туда-сюда огоньки. Все было небольшого размера, но благодаря этому нас запоминали. Мы хотели, чтобы нас знали и не забывали. Позади маски был насос, и искусственная кровь извергалась наружу. Каждый вечер Дуги был весь в бутафорской крови! Он был блондин, и ему никогда не удавалось отмыть пятна крови! Я спрашивал его: ‘Ты уверен, что не против этого?’, но знаете, в такие моменты я думал: ‘Очень жаль, если это так’, потому что это была классная часть шоу. А он отвечал: ‘Да все нормально, забей. Это нужно для шоу’. И мы веселились над этим.

 

Вторая версия головы, появившаяся позже была снова сконструирована Дейвом Лайтcом, только на этот раз маска была из стекловолокна, ее размеры были больше, появились глаза, которые светились в моменты, когда огромные облака красного дыма извергались из искривленного рта в подходящие моменты. Но если сценическое шоу постепенно развивалось в полноценное театральное зрелище, чем оно в последствии и стало, то с музыкальной точки зрения не хватало важного элемента в мозаике — второго гитариста. Какое-то время группа билась за то, чтобы найти подходящего партнера Дейву Мюррею, но никто из них не удовлетворял поставленным условиям. «Сперва мы попробовали гитариста по имени Пол Кейрнс (Paul Cairns), которого мы называли Безумный Мак», – говорит Дуг Сэмпсон, «но это было похоже на… Я не знаю. Но этого не должно было быть. Мы знали, что он нормально справится, потому что он неплохо играл, но, когда он был на сцене, мы знали, что этого не произойдет. Наш первый концерт снова был в Бриджхаусе. Была середина зимы, и на улице был 5-дюймовый слой снега, я бы не стал никого обвинять, если б он остался дома. Но я туда пришел, а Пол еще не появился. Он ушел покупать кожаный пояс или типа того и, естественно, вернулся очень поздно, что не делает ему чести, он опоздал на свой первый концерт».

 

Но Кейрнса сумел задержаться более чем на 3 месяца. Его сменщик Пол Тодд (Paul Todd) не смог придти даже на один концерт. «Его не отпустила подружка», – вспоминает причину увольнения Стив Харрис. Следующим был Тони Парсонс (Tony Parsons), который присоединился к группе в сентябре 1979 и продержался немногим более двух месяцев. «Он был хорошим гитаристом, но не таким как Дейв, который делал то же самое в 10 раз лучше», – вспоминает Стив. «Много концертов мы играли вчетвером, поскольку Дейв был так крут, что мог многое делать в одиночку. Мы всегда хотели второго гитариста, но угодить Дейву было очень сложно». 

 

Раз уж они играли живьем, собирая толпы, им было по барабану, кто будет стоять на сцене по другую сторону от Дейва. Пол ДиАнно понял, что вскоре группа заключит контракт со студией звукозаписи. «Я подумал, что мы обязательно заключим контракт», – говорит Пол, «хотя бы из-за сумасшедшей реакции, которую мы имели на шоу. А шоу были действительно хороши. Мы были феноменальной концертной группой. Не думаю, что мы это понимали тогда, но мы ими были. Концерты переполнялись чистой агрессией и адреналином. Мы были ровесниками наших фанатов, это позволило собрать огромную банду. Где бы мы ни играли, куда бы не шли, они нас поддерживали».

 

Один из молодых фанов в те дни был Кит Уилфорт (Keith Wilfort), который позже возглавлял официальный фан-клуб группы на протяжении многих лет. Попав на первое выступление Maiden в клубе Cart and Horses исключительно по стечению обстоятельств (он признается, что позже ему пришлось улизнуть от приятеля барменши, которую он пытался угостить выпивкой), а также, изрядно подзаправившись, в нем «все перевернулось», после того как он услышал великолепно исполненную 'Transylvania'. Однажды вечером, некоторое время спустя, Кит вошел в клуб «Бриджхаус», одетый в самодельную футболку, где на груди гордо красовалось: "CHARLOTTE RULES OK", в честь песни Дейва Мюррея 'Charlotte The Harlot'. Вскоре он появился с более тщательно оформленной футболкой по мотивам "INVASION", украшенной сражающимися викингами и вспышками молнии. Таким образом, Кит стал первым, кто разработал дизайн маек Iron Maiden, предваряя официальные футболки, на которых были простые красно-белые логотипы.  

 

«Мы успешно продолжали колесить и собирались выступить Баркинге», – говорит Стив, «и все фаны из Хакни должны были прийти посмотреть на нас. У большинства из них не было своего транспорта и нам пришлось помочь некоторым из них добраться назад в старой «Зеленой Богине», так мы называли старый фургон, который использовали для перемещений. Но иногда их скапливалось так много, что все просто не помещались, некоторые садились на крышу, и мы их довозили до ближайшей станции. Они были дикой бандой, но они любили группу, а мы их».

 

Принимая участие в фестивалях под открытым небом, во всевозможных пригородах, таких как Тевиот в Попларе и Уоппинг Парк, группа продолжала увеличивать число постоянных фанатов. Тем не менее, даже до того, как ДиАнно присоединился к группе, стало очевидно, что группе нужно привлекать к себе внимание за пределами восточного Лондона. Они были крутыми у себя во дворе, но это было недостаточно, чтобы привлечь внимание к своим концертам импресарио из звукозаписывающих компаний в Западном Лондоне. Привыкшие часто посещать хорошо известные лондонские площадки, такие как Marquee, Rock Garden, Dingwalls и подобные, большинство агентов крупных звукозаписывающих компаний никогда не слышали о Bridgehouse, равно как и о Plough в Лейтонстоуне, или Harrow в Баркинге все эти заведения группа была способна заполнить до отказа сейчас, с новым певцом.

 

Стив Харрис: «Проблема была в том, что мы пытались заполучить площадки ближе к центру города, но это было невозможно. Панк заполонил все там и такие клубы, как Marquee просто не хотели ничего знать о волосатых парнях, о которых до сих пор не слышали. Также мы пытались расширить свою аудиторию за пределы Лондона, но никто не хотел приглашать нас наобум, и так нам пришла в голову идея сделать первую демо-запись. В основном, мы делали ее, чтобы завоевать новые площадки. Мы понятия не имели, каким будет результат. Думаю, с того момента, когда мы записали демо, прямо начиная с той минуты, всё пошло как по маслу».

 

Под впечатлением от демонстрационной записи новой группы Дениса Уилкока и Терри Уопрэма, V1, которую они сделали в Кембридже, в маленькой, но профессионально оборудованной студии Spaceward. «Конечно, наша запись могла оказаться и хуже», – говорит Стив. Здесь было гораздо дороже, чем в большинстве известных им ист-эндских студий, но, как сказал Стив, «Мы решили, что запись в дешевой студии будет неудачным способом сэкономить. Мы понимали, что у нас хватит денег только на одну попытку, поэтому мы хотели сделать максимально лучший звук». Итак, для Maiden была забронирована 24-часовая сессия в Spaceward, которая началась утром 31 декабря 1978 года и продолжалась ровно до следующего утра. Это была новогодняя ночь, время, когда студия обычно закрыта и Стив сторговался, чтобы цену снизили до 200 фунтов, «плюс звукоинженер, согласный работать в канун Новый Года». За эти деньги группа должна была выйти из студии с четырьмя композициями Стива Харриса — 'Iron Maiden', 'Invasion', 'Prowler' и 'Strange World' — аккуратно записанными и готовыми к перезаписи на кассеты для потенциальных агентов и всех, кому это могло быть интересно. К чему группа и приступила. 

 

«Мы не знали, чего ожидать, впервые заходя в студию», – говорит Стив. «Мы надеялись, что хотя бы инженер будет достаточно хорошим для того, чтобы записать нас, и было действительно так. Мы были довольно наивными и в итоге, на наш взгляд, все получилось неплохо. Песни были уже весьма на уровне. Нам не пришлось делать много аранжировок. Они были очень крепкими потому, что мы их играли постоянно на концертах. Мы точно знали, что нам надо делать. Вопрос был только в том, успеем ли мы записать это все сразу. Мы принялись за дело и все трэки были готовы очень быстро. Думаю, большинство партий мы записали с первого дубля». 

 

Дейв Мюррей: «Мы собирались вернуться на вторую сессию через несколько недель, поправить несколько миксов, там-сям добавить кое-какие кусочки, у нас была возможность пока послушать запись в течение пары недель. Дело в том, что они хотели еще 50 фунтов за мастер-пленку, которых у нас не было на тот момент. А когда мы вернулись, через 2 недели, они уже вытерли мастер и записали туда что-то другое. Мы не могли в это поверить! В итоге нам пришлось довольствоваться записанным только за одну сумасшедшую сессию в новогоднюю ночь в Кембридже».

 

«Мы потратили все деньги, которые у нас были на студию, и нам было негде остаться», – говорит Стив, «мы ютились в кузове фургона. Я никогда не забуду этого — новогодняя ночь, кругом снегопад и мы сидим в кузове фургона, отмораживая себе яйца. Но везучий ДиАнно подцепил одну бабенку в пабе и, о, она спасла нам жизнь! Она пригласила всех нас на вечеринку, и мы там отрубились и немного поспали, а потом пошли к ней домой. Квартирка была однокомнатной, и вся группа завалилась в одном углу. Ну а Пол, естественно, завалил эту птичку в постель в другом углу. Они подождали до того момента, когда, по их мнению, мы должны были заснуть, но мы, естественно, не спали. Мы слышали все, что у них там происходило. Абсолютно все! Это было забавно».

 

Однако настоящие забавы и веселье начались, когда группа передала копию записи из Spaceward лондонскому ди-джею Нилу Кею, который тогда только начал создавать свое имя на растущей клубной хэви-метал сцене. Кей регулярно устраивал «ночи в стиле хэви-метал» в месте, которое он обозвал Bandwagon Heavy Metal Soundhouse, которое на самом деле было парилкой, пристроенной к пабу «Принц Уэльский», что на Кольце Кингсбери на северо-западе Лондона.

 

Что делало вечера Кея уникальными, так это то, что они совершенно шли вразрез с тогдашней модой, всем этим панком, но все это было с изрядной долей апломба, юмора и профессионализма. Здесь была самая лучшая аппаратура для новичков, куча усилителей и колонок, составленных друг на друга вплоть до потолка, в общем, такая аппаратура, какую обычно используют большие группы. Здесь была также квази-психоделическая цветомузыка, которая загоралась в такт с музыкой, и светила зигзагами по стенам. А музыкой в большинстве случаев была смесь из забойных хитов вроде 'Doctor Doctor' UFO либо всего, чего угодно от Judas Priest. Однако упор делался, прежде всего, на новинки. Кей был уверен, что рок — это не музейный экспонат, и отказывался включать треки более чем десятилетней давности. Тем самым он вынуждал себя постоянно находиться в поисках новых творений, иногда из-за рубежа, иногда от завсегдатаев «Бэндвэгона» — активной группы ярых приверженцев хэви-метала, которые позже завели необычайную моду на картонные гитары, которыми они размахивали во время исполнения умопомрачительных гитарных соло, при этом закрыв глаза, изогнув спину и бешено мельтеша пальцами.

 

В результате, «Бэндвэгон» был всегда забит под завязку. Но что действительно сделало его метал-клубом номер один в Лондоне, так это необычайная личность Кея. Самобытный «крестный отец металла» упрямо отказывался прекращать одевать клеш, когда даже Дейв Мюррей вынужден был признать, что в эпоху панка брюки клеш выглядели нелепо. Heavy Metal Soundhouse Кея был не просто дискотекой, он был крестовым походом. За его бороду, длинную как волосы, а волосы, длинные, как его ноги, Гэри Бушелл однажды насмешливо (но абсолютно верно) назвал Кея «вылитым Кэтуизлом» [Catweazle — персонаж одноименного популярного британского телесериала, выходившего в 1970 году. Кэтуизл был косматым незадачливым и эксцентричным волшебником из ХI века, который, по сюжету, попал в наше время, в 1970 год — прим. пер.]. Такой имидж, а также привычка Кея постоянно называть всех, включая его жену, «чуваками», делали его любимой мишенью для ханжеской музыкальной прессы, которая наслаждалась, высмеивая его и его самозваных «последователей». Однако это еще пуще заставляло маниакального ди-джея усиливать программу, и все больше людей приходило в «Саундхаус» узнать, из-за чего весь сыр-бор. Под впечатлением от его мессианского усердия, со временем все больше народу приносило Кею своих записей, для того, чтобы тот их проиграл. Некоторые из них были демо-записями новых групп, которых знали завсегдатаи, либо самостоятельно организованных команд. Одной из таких записей была кассета группы, о которой он слышал, но ни разу не видел вживую: Iron Maiden.

 

Кей прекрасно помнит тот день, когда Стив Харрис, Пол ДиАнно и Дейв Мюррей пришли вместе в «Саундхаус» и собственноручно вручили ему копию свежеиспеченной демо-записи из студии Spaceward. «Мы даже не просили его проиграть это в «Саундхаус», нам такое даже в голову не приходило. Скорее, речь шла о том, чтобы где-нибудь устроить выступление», – вспоминает Дейв Мюррей. Кей, наслаждавшийся тем временем своей славой, повел себя надменно. «Я сказал: ‘Ага. У меня таких как вы пять миллионов’», – морщась вспоминает он сегодня. «Я сказал им, чтобы они оставили мне кассету, и что, возможно, через пару недель у меня дойдут до нее руки. Теперь я себя за это ненавижу!» В конце концов, соизволив прослушать запись, «Я чуть со стула не упал!» – давится от смеха Нил. «Я носился по холлу и вопил как придурок. Я слушал их, не переставая. На следующий день я позвонил Стиву Харрису на работу и сказал: ‘У вас есть кое-что, что принесет вам много денег’, а он рассмеялся. Он подумал, что я шучу!»

 

В действительности Кей был серьезен и прав как никогда. Четыре трека с оригинального демо Spaceward даже сейчас, по прошествии более двадцати лет, по-прежнему слушаются весьма прилично. Внося свежую струю в то, что Стив Харрис однажды описал как «продукция на бытовом уровне» таких монолитов 70-х как Led Zeppelin и Deep Purple, это была свежая и живая рок-музыка, сыгранная молодежью для молодежи, быстрая и неистовая, цепляющая, как колючая проволока.

 

«Для начала это было весьма неплохое демо», – говорит Кей. «Там была парочка неудачных нот, но Стив и его группа осознали, что им необходима более подходящая студия. Они не теряли времени. Они засели в студии и выложились по полной программе. Было очевидно, что они все продумали и сделали наилучшим образом, как только смогли на тот момент. И в плане музыки все было просто ошеломляющим. Меня впечатлила мелодика в сочетании с мощью. Агрессивных команд всегда было навалом, а вот мелодий не было ни у одной. Комбинация скорости, мощи, последовательности аккордов и мелодичных ходов Дейва Мюррея меня просто сразили наповал. Это было уникально и впечатляюще. Определенно, самое лучшее демо, которое мне когда-либо приносили».

 

С этого момента Кей превратился в фанатика Iron Maiden, с нетерпением просвещая страждущих в «Саундхаусе», проигрывая кассету регулярно каждые 15 минут. Но больше всех были удивлены сами музыканты, когда их 'Prowler' выскочил на 20-е место собственного хэви-метал чарта «Бэндвэгона», который еженедельно публиковался в “Sounds”. (Кей начал помещать свой чарт на страницах журнала в 1978 году, и, как и все, что он делал для «Бэндвэгона», воспринимал его очень серьезно, составляя его строго по заявкам завсегдатаев «Саундхауса»). Уже в номере от 21 апреля 1979 года 'Prowler' находился на первой строчке хит-парада, откуда он не спускался еще три месяца кряду. Неделей позже, Maiden уже выступали в «Бэндвэгоне» и результат превзошел все ожидания.

 

Стив Харрис: «Я отдал ему [Нилу Кею] пленку и все. Детишки приносили ему такие же записи весь вечер. Я не знал, собирается ли он ее вообще слушать, не говоря уже о том, чтобы поставить и проиграть в клубе. Я просто пришел, чтобы договориться о выступлении, потому что слышал, что пару групп там уже играли. Но он стал проигрывать там запись, и неожиданно посыпались заявки. Они печатали в “Sounds” чарт «Саундхаус Бэндвэгон» и в какой-то момент 'Prowler' добрался до первого места. Это было потрясающе! В один из вечеров мы с Полом из любопытства заглянули туда. Мы подумали: ‘Никто нас не узнает’, и все такое. ‘Все будет в порядке’. Затем врубили 'Prowler' и тут все как с цепи сорвались, стали беситься, прыгать друг на друга, играть на невидимых гитарах и все в таком духе. Я просто поверить не мог, что одна из наших песен способна на такое. Это было немыслимо! Мы с Полом просто вытаращились друг на друга, скаля зубы и думая: ‘Черт побери! Это действительно круто!’».

 

«После этого мы подошли и сказали: ‘Как насчет концерта теперь?’ А он ответил: ‘Да, мы собирались с вами связаться, потому что мне очень понравилась запись, чувак’. Так мы сыграли концерт, и он имел сногсшибательный успех. Зал был переполнен, а мы были невероятны. И конечно, Нилу понравилось. Ему очень понравилось! С этого момента о группе стали знать за пределами Ист-Энда. Об этом возвестил тот факт, что Нилу понравилась запись, а затем и всем, кто посещал «Саундхаус», а это были самые отъявленные поклонники хэви-метала. Это было как раз то, что нам нужно».

 

Демо-запись из Spaceward помогла им устроить еще несколько шоу. «Главным образом, по базам ВВС США», — вспоминает Пол ДиАнно. «Это был первый раз, когда мы играли перед американцами. И они просто слетели с катушек! Тогда мы сыграли более длинный сет. Они хотели, чтобы мы играли на протяжении четырех часов, а у нас своего материала было всего-то на час пятнадцать. Так что нам пришлось играть множество каверов Montrose, UFO и Van Halen, то, что американские рок-фаны могли знать, и им это понравилось!»

 

Однако магия, которую вершила запись из Spaceward, этим не ограничилась. На горизонте появилась еще более влиятельная фигура, в чьи руки также попала копия пленки, и кто также решил, что здесь есть нечто, заслуживающее внимания. Тот, кто, по правде говоря, ничего не знал про Восточный Лондон, но который знал обо всех остальных частях света, куда группа может только пожелать отправиться. Его звали Род Смолвуд. Как Стив всегда утверждает, «Если бы не появился Род, честно говоря, я не знаю, получилось бы у нас в итоге что-нибудь, или нет. Возможно, мы, в конце концов, подписали бы контракт, и выдали б пару альбомов. Но почему-то мне кажется, что все не сложилось бы так, как это сложилось с Родом». Выступая одновременно и в роли менеджера, и в роли персонального наставника, Род Смолвуд стал еще одой ключевой фигурой в истории Iron Maiden, наряду со Стивом Харрисом. До тех пор, пока Род не появился на сцене во второй половине 1979 года, Стиву в одиночку приходилось тянуть тяжкое бремя, отвечая за все обязательства и неся всю ответственность за группу, принятие решений и всю организацию. Теперь же, в этом дородном йоркширце он нашел того, кому можно достаточно доверять, чтобы передать большую часть тех обязанностей. Того, кто разбирался бы и в музыке, и в бизнесе, и того, кому группа могла бы верить, что их не прокинут при первой же возможности. Вместе со Стивом Род стал движущей силой в неумолимом движении группы на вершину успеха в последующие десять лет. Он выполняет сразу несколько ролей: опытного профессионального музыкального бизнесмена, который словно шкипер провел группу через мрачные и неизвестные (только для группы) воды контрактов и сделок на запись многих альбомов; роль закулисного рассказчика-экстраверта с бесконечным потоком занимательных историй, которые он насобирал по всему свету; а также по-отцовски нежной персоны, которая всегда рядом с музыкантами в дороге, не только ради облюбованных журналистами крупных шоу, но также и ради более заурядных и тривиальных вещей, которых избегают многие другие менеджеры. По иронии судьбы, Род решил забросить рок-менеджмент после грязного и неприятного разрыва с его прошлыми клиентами, группой Steve Harley And Cockney Rebel, и начать карьеру юриста в тот момент, когда к нему в руки попала демо-запись из Spaceward. «Я не было желания опять становиться менеджером», – улыбается он теперь, «но приятель предложил мне послушать кассету, которая ему понравилась. Чтобы его не обижать, я послушал, но она просто снесла мне крышу! Я не мог перестать слушать ее. После этого я связался со Стивом.

 

Стив отлично помнит первую встречу: «Энди Уоллер это парень, с которым я работал некоторое время в архитекторской конторе, знакомый художник, который немного увлекался музыкой. Я дал ему копию записи, и она очень ему понравилась. Он поигрывал в регби — вот откуда он знал Рода — и, так как он знал, что Род вертелся в музыкальном бизнесе, рассказал ему про эту кассету. Род ответил: ‘Слушай, дай мне эту пленку и я скажу тебе, что я о ней думаю’. Теперь, он до сих пор не перестает говорить нам, что он думает…»