10. ЭДРИАН

 

Первым значительным хэдлайн-туром Iron Maiden по Британии было длительное путешествие, включающее 45 выступлений с Praying Mantis и Нилом Кеем на разогреве. Началось турне с зала Drill Hall в Линкольне 15 мая, а его кульминацией должно было стать первое выступление группы на фестивале в Рединге 23 августа — в ту пору крупнейшем британском мероприятии под открытым небом. Кроме этого, им предстояло быть хэдлайнерами еще одной премьеры — своего собственного шоу в лондонском клубе Rainbow, которое помогла отпраздновать корпорация EMI, устроив вечеринку после концерта для группы и для сотен гостей в музее восковых фигур Мадам Тюссо. 16 мая EMI на скорую руку выпускает новый сингл, чтобы успеть к началу турне. Группа благоразумно предпочла перезаписать 'Sanctuary', трек за авторством Харрис/Мюррей/ДиАнно, который ранее был включен в неудачный сборник “Metal For Muthas”, который, в свою очередь, пользовался популярностью среди фанов Maiden, так как они слышали, как группа играет ее живьем.

 

Построенная вокруг риффа Дейва Мюррея «а-ля полицейская сирена» и хриплого, в стиле «поймай-меня-если-сможешь» вокала Пола ДиАнно, 'Sanctuary' состоит из трех минут и тринадцати секунд чистого, неподдельного драйва, который цепляет, словно крюк мясника, и звучит просто потрясно! «Она стала одной из тех песен, которые мы играли в самом конце шоу», – вспоминает Дейв Мюррей, «и мы по-прежнему так иногда поступаем. Мне кажется, версия, записанная для сингла в десять раз лучше той, которую сделали для “Metal For Muthas”. Определенно, их растущая армия фанатов думала точно так же, потому что сингл был сметен с полок магазинов за две недели после релиза, подняв его тем самым на 33 место в Британских чартах. И на этот раз, в отличие от альбома, неделей позже 'Sanctuary' поднялся еще выше, тикая, словно бомба, на 29 позиции национальных чартов, в очередной раз без какой бы-то ни было раскрутки на радио. (Вероятно, он поднялся бы еще выше, выступи группа еще раз на Top Of The Pops, но этому помешала забастовка работников BBC, в результате которой программа исчезла из эфира на несколько недель тем летом).

 

И, конечно же, на обложке сингла появился новый Эдди. Однако на этот раз Дереку Риггсу удалось изобразить Эдди, который бы не только передавал настроение музыки, что ему прекрасно удалось, но и вызвал столько полемики вокруг группы. Вооруженный ножом Эдди изображен склонившимся над телом убитой женщины, одетой в мини-юбку, в которой, при ближайшем рассмотрении угадывается Маргарет Тэтчер, премьер-министр от партии консерваторов, которая без труда пришла к власти в Британии в 1979 году посредством всеобщих выборов. Судя по всему, Эдди застал премьера с поличным во время непростительного акта срывания плаката Iron Maiden с уличной стены, преступления, достойного — читается в безумных, немигающих глазах Эдди — только одного наказания. В момент, когда мы его видим, кровь еще капает с двенадцатидюймового лезвия. Однако выход сингла совпал с серией освященных в прессе эпизодов насилия из реальной жизни, совершенных некоторыми настроенными против властей элементами по отношению к нескольким представителям Тори высшего ранга. (На лорда Хоума на станции метро «Цирк Пиккадилли» напала шайка скинхэдов, а лорду Чалфонту дал в глаз такой же коротко стриженный молодчик, когда тот шел по Кингс Роуд).

 

«Оформление обложки, как всегда, было очень ироничным», – комментирует Род. На тот момент Мэгги посетила старый СССР, и, из-за ее жесткой позиции по отношению к нему, народ окрестил ее «Железная Дева». Эдди это очень не понравилось, тем более после того, как она стала срывать наши постеры. Это до сих пор одна из моих любимых картинок. Перед ее выходом в свет я посоветовал EMI закрыть ее глаза черной полоской, за что зацепятся таблоиды и что, в свою очередь, привлечет внимание к синглу. Это сработало, и в итоге мы наделали много шумихи».

 

20 мая The Daily Mirror опубликовала версию обложки 'Sanctuary' без цензуры, поместив ее под заголовком «Убийство! Мэгги стала жертвой рок-нападения!». Вскоре вести дошли до парламента. «Премьер Маргарет Тэтчер была убита – на обложке пластинки рок-группы» писала The Mirror в шокирующих тонах. А ниже шла цитата пресс-секретаря министра: «Нам не нравится, когда ее изображают таким образом. Уверен, и ей тоже не понравится». Развивая ту же тему, шотландский аналог The Mirror — газета The Daily Record поведала, что молодежное крыло шотландских Тори находят эту обложку «безвкусной» и обвиняют группу, в том, что она пытается заработать на «дешевых трюках». Пол ДиАнно пожаловался, что премьер-министр настолько далеко зашла, что науськала своего советника, дабы тот послал группе письмо, выражающее то же мнение. Однако ни Стив, ни Род не могут припомнить такого письма, так что это, возможно, является очередным примером чересчур богатого воображения Пола.

 

Как сказал их импресарио Джон Джексон, летнее турне Maiden того года было обязательным для посещения каждого рок-фаната страны, и куда бы Maiden ни приезжали, их всегда ожидали тысячи поклонников, новых и старых. Единственным отрицательным моментом была нарастающая тенденция Пола терять голос. Конечно же, его можно частично порицать за бесконечный ежедневный разрыв глотки самой громкой группы на земле. Как сказал Дейв Мюррей: «Манеру исполнения Пола — на всю мощь от начала и до конца — можно было охарактеризовать как «либо он может, либо нет». Для Пола не существовало середины». Но что действительно подорвало горло певца, так это регулярные многочасовые пьянки после концертов. «Я не знал, чем себя занять» – хихикает тот сегодня.

 

«Все стало настолько плохо, что, в какой-то момент он начал жаловался на это каждый вечер», – говорит Стив. «Проблема с Полом была в том, что ты никогда не мог знать наверняка, когда он притворяется, а когда нет. Он стал жаловаться, что теряет свой голос еще на турне с Priest. К тому моменту, когда пришел черед нам устраивать собственные гастроли, он раздул из этого такую проблему, что нам пришлось действительно начать волноваться. Затем, когда он выходил на сцену, все было в порядке. Это было только для привлечения внимания к себе. Ему хотелось, чтобы о нем беспокоились. Не знаю, были ли это всего лишь нервы, но иногда он в буквальном смысле валялся на полу в гримерке с воплями: ‘О, я не смогу! Идите без меня!’ Но мы ни в коем случае не хотели выходить на сцену без вокалиста, так что мы проводили вечность в пустяковой суете вокруг него в надежде, что ему полегчает».

 

Знаменательным стал случай, когда турне добралось до зала под названием Central Hall в Гримсби. «Гримсби это вообще классика», – продолжает Стив. «Я назвал это блефом. Короче, мы на саундчеке, настраиваем звук, а Пол принялся в очередной раз ныть: ‘Я умираю. Я не выдержу. Нам нужно отменить концерт’. Я сказал: ‘Да пошел он в жопу. Справимся и без него’. И мы вышли без него. Он был подавлен. Помню, как он смотрел на нас из-за кулис, сочувствуя сам себе, потому что он не только не сыграл концерт, но и выставил себя полнейшим идиотом. Я не собирался отменять выступление из-за того, что он давным-давно вешал нам лапшу на уши. Кажется, позже он вышел и спел несколько вещей в тот вечер, но даже в тот момент он вел себя так, как будто ему пришлось из последних сил встать со смертельного ложа, чтоб придти туда. В конце концов, мы наблюдали нечто подобное почти каждый вечер. Тоже мне, королева драмы! Он начинал меня здорово бесить!»

 

«Я был ребенком, мне было 22, мы были хэдлайнерами собственного турне, и я не знал, как со всем этим справиться», – вспоминает Пол. «Я ничего не знал. Я ничего не хотел знать! Темп все ускорялся, а я не поспевал. Ты просыпаешься каждый день, и чувствуешь себя паршиво, и иногда мне казалось, я не выдержу. Голос был в порядке, в отличие от нервов. Но если я выходил на сцену, как правило, я был в норме».
Возвращаясь к теме, стоит отметить, что, не смотря на аншлаговое турне в качестве хэдлайнеров, на сингл в 30-ке лучших и альбом в пятерке лучших, это не принесло быстрых финансовых дивидендов музыкантам Maiden. На момент, когда 'Sanctuary' стал хитом, они по-прежнему зарабатывали по 60 фунтов в неделю.

 

Стив Харрис: «Все понимали, что все приходящие деньги сразу же уйдут. Мы заранее говорили об этом с Родом, и договорились, что он не будет получать комиссионных как менеджер, а я, в свою очередь, откажусь от авторского гонорара, чтобы мы могли субсидировать группу. Полагаю, это можно назвать деловым риском, но ты просто знал, что необходимо вложить назад все до копейки, отыграть все турне помимо всего остального, и надеяться на лучшее. И знаете, это сработало! Мы бы не смогли отработать гастроли полностью, потому что без вложений мы не смогли бы их обеспечить».

 

«Поначалу я вообще не брал своей доли комиссионных», – говорит Род. «Я только брал деньги на текущие расходы, которые очень невелики, потому что я постоянно с группой. В то время не было расходов на офис, так как у Zomba было здание рядом со студией на Чаплин Роуд в Виллесдене, и они разрешили мне бесплатно им воспользоваться. У меня не было секретаря, и я вел весь бухучет самостоятельно. Так что мои накладные расходы практически были сведены к нулю».

 

В то время, когда Род и остальная группа учились ограничивать свой «пивной рацион», как выражается Пол, Деннису Стрэттону это все больше становилось не по душе. Ведь он на пять лет старше остальных, плюс у него была жена и ребенок, которых надо было содержать. Сегодня он говорит, что он оказался тогда в гораздо худшем финансовом положении, чем перед тем, как вступить в группу. «Как ни странно, зарабатывать я стал меньше, нежели раньше», – говорит он, «так как мне пришлось оставить сессионную и другую случайную работу, которая помогала мне держаться на плаву до прихода в Maiden. Я помню, как ходил в офис Рода с телефонными счетами и списком покупок, так сказать, семейные закупки на всю неделю. Моей дочери Карли было тогда два года, и я просто не мог ее нормально содержать за свою зарплату, так что Род раскошеливался чуть больше. Я приносил домой больше, чем кто-либо другой, но у меня и ответственности было больше, чем у других ребят. У меня был ребенок».

 

Сколько бы группа не зарабатывала в 1980-м, приходилось все возвращать назад в дело, дабы продолжать гастролировать. Как акуле, которой это необходимо для жизни, Maiden вынуждены были постоянно двигаться. Проведя последние двенадцать месяцев в дороге с гастролями по Британии, было бы логично расширить турне по Европе, откуда Maiden этим летом услышали одобрительный гром фанфар. С этой точки зрения, факт того, что им удалось стать группой поддержки на европейском турне Kiss, стал не только жизненно важным событием для команды, но и удачным закулисным маневром одновременно и Рода (который уговорил EMI взять на себя расходы по туру), и Джона Джексона (который как-то уговорил Kiss позволить Maiden сделать это). Возможно, Kiss более знамениты благодаря своему зловещему гриму и диковинным сценическим костюмам, нежели брутальной ритмичной музыке. К моменту, когда они прибыли на свое первое европейское выступление в августе 1980 в Рим, Kiss были легендарной американской хэви-метал бандой, которая ни разу серьезно не гастролировала за пределами штатов. Присоединиться к ним в качестве «особых гостей» было великолепной возможностью блеснуть перед десятками тысяч людей, которые прежде ни разу не видели и не слышали Maiden. Как сказал Джон Джексон: «Сколько бы им это ни стоило, это была возможность, которую они не могли себе позволить упустить».

 

«Мы не могли себе такое позволить сделать самостоятельно, так как вложили все деньги в необходимое оборудование, погашение старых долгов и просто в поддержание деятельности группы до настоящего момента», – говорит Род. «Теперь же нам была необходима помощь, но это было очень дорого — около 30000 фунтов стерлингов — это был длительный тур, и мы должны были сыграть перед 250000 людей, так что мы просто обязаны были сделать это. После ухода Брайана Шепарда, новый глава департамента по артистам и репертуару Терри Слейтер (Terry Slater) не понял и не поддержал Maiden, так что пришлось пустить в ход политику. Я просто ходил и собирал как можно большее количество голосов. Был парень по имени Чарли Вебстер (Charlie Webster), который был нашим продакт-менеджером, и который был всецело за нас, и, конечно же, Мартин Хаксби (Martin Haxby), который поддерживал нас с самого первого дня; Ричард Литлтон (Richard Littleton), который тогда был руководителем международного отдела. Я просто ходил от одного к другому, пытаясь заинтересовать и сделать так, чтобы они уговорили друг друга дать нам денег».

 

Перед тем, как начать работать в Лондоне, Ричард Литлтон был управляющим директором EMI в Финляндии. Он признает, что на тот момент ни разу не слышал ни про Рода Смолвуда, ни про Iron Maiden. «Это был мой первый рабочий день в Лондоне, и самое первое, что меня ждало на столе, была записка от мистера Смолвуда», – вспоминает он. «Я не знал никакого мистера Смолвуда, но позвонил по телефону, который тот оставил, и он мне рассказал, что он является менеджером этой группы, которая только что подписала контракт с лейблом, и что они собираются сегодня отыграть в клубе Marquee в Лондоне. Он сказал, что это самая лучшая группа на всем лейбле, и если я хочу в чем-то разбираться, я обязан прийти и посмотреть на них. Ну и, знаете, он был так настойчив, но вежлив, было видно, что он действительно верит в свою команду, так что я решил пойти. В итоге, так как я только что вернулся из Финляндии, я испытал настоящий культурный шок, по правде говоря. Я пришел в Marquee и увидел, что зал был заполнен до отказа, а пол весь залит пивом. Была удивительная атмосфера, и группа порвала всех на части. Я помню, как пару ребятишек потеряли сознание, стоя в первых рядах, и толпа перетащила их тела назад, где охрана смогла бы ими заняться. Я никогда не видел ничего подобного, и я подумал, что это было невероятно».

 

«На следующий же день ко мне заявился Род и рассказал, что им предложили тур с Kiss по Европе, и спросил, не хочет ли EMI помочь в части затрат. Я ответил, что посовещаюсь и вернусь. Затем я позвонил Мартину Хаксби и попросил совета. Я по-прежнему весьма поверхностно был знаком с гастрольной стороной бизнеса, так как в основном занимался маркетингом. Я поговорил с Мартином, и он ответил, что, конечно, я ему сам позвонил, но в тот момент в компании по большому счету было нечем заниматься, особенно в части раскрутки новых артистов, так что, возможно, мне стоит попробовать». «Для турне с Kiss, по-моему, им требовалось 20-30 тысяч», – говорит Мартин, «и я, и Ричард с успехом отстояли это дело. Мы сказали: ‘Мы должны это сделать’, потому что было ясно, что это отличный шанс для Maiden, и мне казалось, что Род этого достоин. Стоит добавить, что тогда он был относительно новым для нас человеком. Но я всегда старался быть более дружественным к музыкантам. Ты как лев сражаешься за свои интересы и интересы компании, но в то же время ты абсолютно реально смотришь на вещи. Было совершенно очевидно, что турне с Kiss — просто-таки посланная небом возможность Роду и парням, и если это не сработает… В общем, люди в этом бизнесе быстро забывают».

 

«Чтобы дело сработало, я все предусмотрел заранее», – говорит Род, «сколько нам нужно было, сколько у нас было, сколько мы ожидали получить гонорара — деньги, которые нам должны были поступить от зарубежных продаж — и я пошел к Мартину и Филу Роули (Phil Roley) и сказал: ‘Нам должны перечислить десять тысяч. Не мог бы я что-нибудь из них получить, пожалуйста?’ И нам дали пять тысяч, и мы их использовали. Так как мы имели продажи за рубежом, у нас постоянно был ожидаемый доход. Мы всегда могли им воспользоваться. Я никогда не волновался. Я никогда не волновался за Maiden на любой площадке. Это было для меня абсолютно естественным. Я чувствовал, что нас уже не остановить».

 

Главное было, как говорит Род, «не накалывать». Во избежание обычной для музыкального бизнеса практики, когда на турне относятся дополнительные расходы, а после полной уплаты у тебя остается некоторая наличность, Род старательно носил каждую квитанцию в кабинеты Мартина Хаксби и Ричарда Литлтона, «чтобы они были в курсе, куда уходят деньги».

 

«Род держал всех в черном теле», – говорит Хаксби. «Мы это ясно видели. Он никому не позволял что-либо тратить, всегда приносил нам счета в доказательство всех покупок, говоря: ‘Смотрите, я не вешаю вам лапшу на уши. Скажите, здесь правильная сумма денег?’ Он подкалывал каждую квитанцию к бюджету, и никогда не нарушал этого правила. В конце концов, мы сказали: ‘Слушай, все нормально. Можешь этого больше не делать. Мы тебе верим’. И это было правдой». И на самом деле, бюджет Рода всегда был столь небольшим, что к нему пристало прозвище Род Смолволлет («Маленький кошелек»).

 

Но по-настоящему главное событие года произошло еще накануне турне с Kiss, когда Iron Maiden впервые выступили на фестивале в Рединге, самом крупном, самом престижном мероприятии под открытым небом в Британии. Maiden в очередной раз оказались «особыми гостями», что означало, они будут выступать вторым номером, сразу за The Pat Travers Band и прямо перед субботними хэдлайнерами — UFO.

 

Дабы повысить свой авторитет перед столь важным событием, на уик-энд неделей раньше Maiden выступили главными действующими лицами документальной телепередачи о NWOBHM под названием “20th Century Box” с Дэнни Бейкером (Danny Baker) в роли ведущего. Не считая забавного появления в кадре Нила Кея (который заявил в камеру: «Я презираю понятие «хэви метал», и в то же время на его майке красуется надпись “Heavy Metal Soundhouse”), в программе рассказывается о трех выступлениях Maiden в клубе Marquee в первую неделю июля, в очередной раз подкрепив идею о том, что если какая-то группа и будет в состоянии избежать забвения среди такого нелепого образования как NWOBHM, то это будет Maiden. Правда, это не помешало ведущему Бейкеру немного высмеять такие легкие жертвы как Роб Лунхаус (Rob Loonhouse) и его приятелей, размахивающих картонными гитарами. Когда журнал “Melody Maker” также решил, что дебют Maiden в Рединге будет хорошим поводом рассказать о NWOBHM, группа очередной раз стала достоянием публики в рубрике “Ones To Watch”. Правда, была одна маленькая деталь: под иллюстрацией, их изображающей, стояла подпись “Saxon”. Смысл был понятен: мэйнстрим все еще не был готовым принять факт того, что британский рок хоть был и не мертв, но уже много лет не был столь живым.

 

Фестиваль в Рединге 1980 года стал поворотным моментом в истории многих групп. На нем произошло возрождение Slade как главных британских хэдлайнеров; начало спада UFO в качестве созидающей силы, с которой все считаются; восхождение Iron Maiden на большую сцену. «Посмотрим, как у Iron Maiden это получится», – эмоционально заявил публике канадский певец Пэт Трэверс (Pat Travers), покидая сцену Рединга тем вечером. Большая ошибка. Как говорилось в рецензии Робина Смита (Robin Smith) в журнале “Record Mirror”, «Iron Maiden доказали, что они явились героями субботнего вечера. Они переплюнули даже UFO». В то же время, в “Sounds” Джофф Бартон назвал это «главным выступлением в жизни Maiden». Лишний раз это подтвердил тот восторженный прием, которого удостоилась группа, выходя на сцену.

 

Для Стива Харриса, который был фанатом UFO еще со школы, шанс разделить сцену с героями его детства было самым важным доказательством того, что его группа стала тем, чем он всегда хотел, что бы при этом ни говорила пресса. «Выступление на фестивале в Рединге в качестве особых гостей для UFO… Это было моей мечтой детства», – говорит он. «А когда мы начали… Не знаю. Я очень, очень волновался. Я помню это. Не потому что UFO были там, а потому что мы там были. Мы выступали на другой сцене — всего было две сцены, поэтому, когда одна группа заканчивала выступление, начинала другая на соседней сцене — и нас приняли очень хорошо. Конечно, не так хорошо, как UFO, но это было все равно потрясающе. До этого мы ни разу не играли перед таким количеством народа в Британии, и в какой-то момент Дейв Лайтс повернул прожектора на публику, и, насколько возможно было видеть, все было заполонено людьми. Играя в пабах, ты можешь разглядеть белки их глаз, и это может напугать с непривычки, но, выступая перед 40000, или сколько их там было, когда их освещают, и ты видишь их все, тебя просто пробивает дрожь».

 

«После того, как мы отыгрывали первых пару песен, и Пол отлучался, чтобы попить, обычно я подходил к микрофону и начинал говорить толпе, какие они все классные», – вспоминает Деннис Стрэттон. «Но я помню, как в Рединге я подошел к микрофону и сказал Дейву Лайтсу, чтобы тот включил прожектора, которые мы обычно использовали в конце шоу, когда в концерте принимала участие публика. Но после трех песен я подошел к микрофону и сказал: ‘Освети-ка их, Дейв. Покажи, как они выглядят!’ И он осветил всю толпу, и я просто обалдел! У меня до сих пор имеется фотография, которую сделал [бывший фотограф “Sounds”] Росс Халфин (Ross Halfin) из-за барабанов в тот момент, когда я это говорю. Если бы вы ее видели, то поняли бы, каково это ощущение перед таким зрелищем. Эта фотография — предмет моей гордости».

 

Дейв Мюррей: «Не припомню, чтобы до этого я так нервничал перед концертом. То есть, у нас уже были до этого большие площадки — фестивали в Европе и кое-что на ТВ — но это все было как бы на нашей территории, понимаешь? И мы не желали выступить достаточно хорошо, мы хотели выступить блистательно, наилучшим образом. И я помню, как часы перед выступлением тянулись словно годы. Кажется, я выпил один-два бокальчика пива с лимонадом, чтобы успокоить нервы. И как только мы вышли на сцену, это все пролетело просто мгновенно. Казалось, все прошло за секунду. Я только помню начало, когда мы вышли на сцену, и конец. Помню еще момент, когда свет повернули на толпу, и мы смогли их увидеть. Это было словно море лиц, простирающееся за горизонт. И этот шум! Они были почти что громче нас».

 

«Мы не могли ничего придумать в качестве спецэффектов, поэтому у нас по сцене бегали эти парни в масках Эдди», – говорит Деннис. «Невероятно, но это сработало. Я не видел ничего подобного в своей жизни».

 

На следующий день после Рединга, страдая от похмелья, группа улетела в Лиссабон, в Португалию, на свое первое шоу своего турне с Kiss. Это была невероятно грандиозная вылазка, та самая, где Maiden колесили через весь континент и по пути отыграли около тридцати концертов в девяти странах.

 

«Нам очень повезло, что мы присоединились к европейскому туру Kiss», – говорит Стив. «Kiss были очень популярны в то время, поэтому в большинстве случаев нам доводилось выступать перед 10 или 20 тысячами. И первый альбом так же хорошо продавался в Европе. Мы не ожидали такого, но так случилось. Странно, казалось, что успех нам сопутствует везде. Но EMI были хорошей компанией, и они толкали нас в правильном направлении. Престиж нашего британского успеха делал свое дело, и молва покатилась дальше. В итоге, мы оказывались в таких местах, как Лейден, Голландия [где они выступали перед Kiss на огромном Groenoordhalle 13 октября], местах, о которых мы раньше и слыхом не слыхивали. И у них были эти громадные плакаты с надписью ‘Iron Maiden, вперед на вершину!’. Это была фантастика».

 

Однако так же, как и в Британии, европейских фанов охватила непонятная истерия. «Мы играли на этих больших стадионах в Италии и фанаты Maiden постоянно дрались с фанатами Kiss», – говорит Стив. «Мы думали: ‘Что происходит? Мы не ожидали ничего подобного!’ Нам совершенно не хотелось драк. Все это было просто нелепым, и реакция, которую мы получали, была невероятной, полностью вне нашего контроля. Это было возмутительно».

 

Как обычно, гастрольные тяготы имели и веселую сторону. На первом концерте, в Риме, когда грузовик, перевозящий оборудование не прибыл за час до выхода на сцену, Kiss великодушно предложили Maiden воспользоваться кое-каким своим запасным оборудованием. Однако, как только перед ними нарисовалась перспектива 45-минутного выступления с незнакомой аппаратурой, к всеобщему облегчению, появился Вик Велла со всей остальной бригадой. Единственной проблемой было то, что когда Вик с командой прибыли в гостиницу и получили сообщение, что должны немедленно явиться, они решили, что дело срочное и примчались на место на такси, оставив все оборудование в отеле. Помогло вмешательство кого-то из итальянского отделения EMI, у которого был очень быстрый автомобиль, и который не парился по поводу безопасности дорожного движения. В итоге группа вышла на сцену со своими гитарами в руках и со своими усилителями, даже имея целую минуту в запасе.

 

Kiss оказались весьма дружелюбными партнерами по турне, и Maiden были неожиданно польщены, когда Джин Симмонс (Gene Simmons) заглянул к ним в гримерку во время одного из концертов в начале тура и начал рассказывать, как ему понравился их альбом. «Могу спорить, ты даже его не слышал», – скептически усмехнулся Пол. Дабы показать, что тот неправ, дородный басист повернулся и зачитал все названия треков, причем в правильной последовательности. А еще позже Симмонс сделал группе еще больший комплимент, после того как Пол в очередной раз начал с ним спорить во время очередного визита в гримерку Maiden. На этот раз Джин попросил майку с логотипом Iron Maiden. Зная, что лидер Kiss взял за правило никогда не одевать майки никаких групп, кроме его собственной, Пол мгновенно подскочил и заявил: «Зачем она тебе? Ты ведь никогда ее не оденешь!» «Действительно», – ответил Симмонс. «Не часто можно меня увидеть в майке другой группы, нежели Kiss. Но если у меня будет майка с названием группы, которая молниеносно взбирается на вершину, мне буде все равно». И, как всем известно, язык Джина Симмонса слишком длинный, чтобы умещаться во рту, поэтому он получил-таки эту майку.

 

Когда Kiss отправились на неделю в Британию в начале сентября, Maiden — которым больше не нужно было разогревать кого-либо у себя на родине — воспользовались возможностью и отправились в небольшой отпуск, остановившись на недельку на итальянском курорте Lido de Jesolo. Оказавшись на солнечном берегу Адриатического моря, группа наслаждалась столь долгожданными каникулами, первыми за два года, с тех пор как к ним присоединился Пол. Однако чего они не знали, так это того, что Лидо считается итальянским аналогом Борнмута [Bournemouth — город на южном побережье Великобритании с обилием пляжей и туристических достопримечательностей — прим. пер.], пристанище на берегу моря для немецких пенсионеров. «Там было мало птиц», – так необычно описал это место Пол. Однако там неплохо обстояло дело в плане баров, и однажды пьяным вечером Дейви и Род набрались настолько, что им пришла в голову идея, что неплохо было бы, если их выставят из отеля. В таком случае они смогут забрать денежный залог и остановиться где-нибудь поближе к побережью, где обстановка может оказаться куда более живая. Для достижения поставленной задачи, они решили проникнуть в гостиничный бар после его закрытия, использовав нож-выкидуху Пола. Однако после того как охрана была разбужена сигнализацией, Роду пришлось включить все свое менеджерское обаяние, чтобы насмерть перепуганные церберы не обратилась в местную полицию. В это время Дейв предусмотрительно вытер все отпечатки пальцев с ножа и забросил его под диван. На следующее утро они не то что не вернули залог, а еще и получили дополнительный счет на 300 фунтов за нанесенный ущерб.

 

После воссоединения с Kiss для турне по Германии 11 сентября, веселье стало отходить на задний план по мере того, как стала вылезать на поверхность новая проблема, куда более серьезная, нежели разгневанная охрана гостиницы, и куда более близкая к дому. Проблема была в Деннисе.

 

«Проблема с Деннисом, я думаю, существовала с самого начала. Но впервые пришлось об этом задуматься только во время того турне с Kiss», – говорит Стив. «И дело было не в его игре, дело было в его личности. Знаете, поначалу мы очень хорошо ладили. Он тоже был болельщиком Вест-Хэма, так что в этом плане он был в порядке. Но, честно говоря, Роду он никогда по-настоящему не нравился с самого начала. Род сразу определил, что он не подходит группе. Он не говорил, что думает, что тот плох; он сказал, что не уверен в отношении Денниса, что он так и не убедился, что тот является подходящим группе. Я сказал: ‘Знаешь что? А я считаю, что он подходит’, на этом все и кончилось. Я беспокоился лишь об одном: всецело ли его сердце принадлежало тому, что мы делаем, или нет? Он пообещал, что так оно и есть. И я поверил ему на слово.

 

«Однако чуть позже, через несколько месяцев, я начал подумывать, что допустил ошибку. Я уверен, ему хотелось чего-то другого. Ему нравились The Eagles, The Doobie Brothers и прочие подобные вещи. Мне, конечно, тоже нравится кое-что из этой музыки, но я бы не сказал, что обожаю это. Мне не хочется звучать вживую, как они, понимаете? Но идейки, которые привносил Деннис, или то, что он играл на саундчеке, заставляли призадуматься. Например, если бы я захотел поиграть джем на саундчеке, я бы слабал Black Sabbath или Montrose или нечто в этом роде, черт побери! Разошелся бы на славу! А он предпочитал в таких случаях 10cc и The Eagles и все в таком духе».

 

Серьезные разногласия возникли во время гастролей с Kiss, когда, по словам Дейва Мюррея, «казалось, что Деннис проводил больше времени, отрываясь с командой Kiss, нежели с нами». Иногда он предпочитал ездить с бригадой техников, вместо того, чтобы сидеть в автобусе музыкантов. Остальные расценивали это как пренебрежение к себе, хотя, по словам Стрэттона, ничего подобного не было — всего лишь еще одно из проявлений разницы в возрасте между ними.

 

«Я не говорю, что ему не нравилась музыка Maiden», – говорит Стив. «Мне кажется, он считал ее хорошей, и ему нравилось ее играть. Но Деннис — это такой тип, который будет играть любую музыку, и ему будет это нравиться. Я чувствовал, что его сердце не принадлежало этому на сто процентов, и это начинало создавать проблемы. Его общее отношение начинало становиться немного странным. Казалось, что ему многое не нравилось. Он любил выпить, и я не возражал, поскольку это никак не сказывалось на его игре, однако он становился немного агрессивным, когда пропускал пару бокалов пива. И то, что он протестовал против некоторых вещей, заставляло призадуматься. Я имею в виду музыку — общее направление, в котором мы двигались. Он оспаривал многие фундаментальные принципы, которые мы реализовывали, и это становилось все более и более очевидным для всех, не только для меня. Казалось, что он хочет столкнуть нас в другую сторону. Возраст здесь ни при чем. Одной из причин, почему я его выбрал, было то, что я думал, что он был опытен и был хорошим музыкантом, и что мы могли бы этим воспользоваться. Но оказалось, что он не принадлежал Maiden. Просто не принадлежал. В этом не было его сердца, я уверен. Сегодня он может говорить все, что хочет. Но тогда я считал именно так, и знаете, по-прежнему продолжаю так считать».

 

В любом случае разрыв, когда он произошел, вряд ли можно было назвать полюбовным. «Поскольку я работал ранее с такими известными командами как Quo, я знал, чего можно было ожидать в турне», – говорит Деннис. «Ты так долго находишься в компании других людей, что все вокруг становятся просто невыносимыми. Тур с Kiss сам по себе был замечательным, потому что мы снова открывали программу, и нам нечего было терять. Но мы поехали в Европу и долго там гастролировали, сидя бок о бок в автобусе. И знаете, это как… Ты совершенно устал, позабыв, что такое нормальная постель, и так много-много миль. Не удивительно, что так легко стать раздражительным. В такие моменты люди начинают ссориться и ругаться. В какой-то момент мелочи перерастают в большие проблемы, и напряжение все возрастает.

 

Я слушаю всякую музыку — The Eagles, Steely Dan, Джорджа Бенсона, так же как и рок-исполнителей, таких как Van Halen, Journey, Toto. Я музыкант, и я люблю просто слушать исполнение. Когда я отдыхаю, я слушаю все подряд — одеваю наушники, сажусь в автобус сзади и просто слушаю. [Бывший вокалист Deep Purple и нынешний фронтмен Whitesnake] Дэвид Кавердейл, вероятно, мой самый любимый рок-вокалист всех времен. И особенно люблю более мелодичные, медленные вещи, потому что с таким голосом эти песни действительно цепляют за живое. Но все, что ты мог услышать в автобусе — это кассеты с хэви-металом. Конечно, там было кое-что стоящее. Van Halen, Judas Priest, UFO — я не возражал против этих групп, но не 24 часа в сутки, 7 дней в неделю и 52 недели в году, понимаете? Поэтому я иногда предпочитал выходить из автобуса музыкантов и путешествовать с техниками. В любом случае, мне нравилось ездить с ними. Они уже не в первый раз видели все это, и мне нравилась их компания. Они были забавными и одновременно открытыми. Я всегда гнул свою линию и всегда любил помогать другим. Я даже немного посидел за рулем грузовика, просто чтобы развеять скуку и заняться чем-нибудь новым. Путешествие в автобусе может оказаться весьма утомительным, поэтому я всегда старался встряхнуться и сменить обстановку. Мне всегда было интересно, как все работает, и техники мне всегда все показывали».

 

Остальные члены группы относились к этому с пониманием, в какой-то мере. Однако когда Деннис при каждой возможности старался усесться в машину кого-нибудь из местного персонала EMI, и это начинало становиться тенденцией, остальные небезосновательно начали подозревать, что Деннис не просто любил проводить время в обществе бригады техников; они думали, что ему просто не нравится проводить время с ними.

 

Тем не менее, Стрэттон это настойчиво отрицает. «Дело в том, что я очень легко схожусь с людьми», – утверждает он. «Я мог болтаться с Kiss, выпить и перекусить с ними, пока они смывали грим после концерта. Во время турне был мой день рождения, и парни из Kiss закатили вечеринку и вручили мне несколько отличных подарков. Помню, [гитарист Kiss] Пол Стэнли подарил мне шлем американского пожарного. Как и я, они были немного старше и мы прекрасно поладили. И это дошло до такой стадии, когда мне стало интересней путешествовать с ними, нежели со своей группой, что расстраивало Рода, потому что тот хотел, чтобы группа всегда находилась вместе, словно банда. Вот где начались серьезные проблемы для меня, потому что я не мог этого терпеть. Просто не мог».

 

«Не знаю, считал ли Род, что я пытаюсь набивать себе цену», – говорит Стрэттон, «но я просто умею ладить с людьми. Мне интересно, что происходит вокруг. Например, я мог часами наблюдать, как Kiss репетируют. Они по-прежнему были в своей ранней фазе, с гримом. И у них было великолепное сценическое шоу, и мне просто хотелось увидеть, как они все это устраивают. Род со Стивом неверно все восприняли. Они думали, что я старался их избегать. Но это неправда. Затем Род поговорил со мной в один из дней, когда проходило выступление с Kiss. Он ясно дал понять, что ему не нравится то, что я еду на шоу или в другой город в компании чужих людей. Ему не нравилось, как я себя веду. Он считал, что я избегаю группы. Я попытался объяснить, но его это не устроило. Он заявил, что я должен находиться в коллективе, и точка. Мы немного повздорили. То есть, я и слушать не хотел. Я так на это смотрел: ‘Я с вами, я играю, и я доволен. Так в чем же проблема?’ Но ему не понравился этот подход, поэтому он сказал: ‘Ты должен ездить с группой’. Не было никаких «а не то…», но он ясно дал понять, что я обязан делать то, что мне говорят. Он даже начал наезжать на меня по поводу музыки, которую я слушал. Я ответил: ‘Извини! Ничем не могу помочь!’»

 

Таким образом, Деннис проигнорировал Рода и продолжал перемещаться с площадки на площадку с кем ему заблагорассудится. Это было началом конца. Последнее выступление Денниса с группой состоялось в Drammenshallen Arena в Осло 13 октября, в последний день гастролей с Kiss. Сегодня он утверждает, что атмосфера в гримерке стала настолько плохой, что он в тайне подозревал, что это его, скорее всего, его последнее выступление с группой. «Даже Дейв Мюррей, самый спокойный и славный парень, которого ты мог только повстречать, общался со мной весьма холодно в тот вечер», – вспоминает он. Не смотря на это, шоу прошло отлично, и сразу после него, находясь в послеконцертной эйфории, Деннис начал убеждать себя, что у него паранойя, и что ему еще предстоят еще более удачные концерты с группой.

 

«Поскольку это был последний концерт в туре, мы все здорово повеселились», – говорит он. «Во время исполнения одной из песен на сцене появился Пол Стенли и надел мне на голову ведро. Чуть позже я проделал то же самое и с ним, когда уже играли Kiss. Помню, как я спускался со сцены и думал, как это классно, и вообще все было просто замечательно. Затем, когда я вернулся в гостиницу, кто-то из техников сказал, что, похоже, меня увольняют. И вот тут-то я понял, что перегнул палку». Его голос становится все тише, вплоть до хриплого шепота, когда он пересказывает те последние моменты: «Я пошел в свой номер, включил его на полную громкость и поставил Soldier Of Fortune Дэвида Кавердейла. Потом я вошел в ванную полностью одетый, в наушниках, включил душ, сел и заплакал. Было очень обидно, потому что еще столько я мог дать группе, но все это было не востребовано. Я видел, как группа становится все сильнее и сильнее, и я могу предложить еще так много. К сожалению, Род и Стив смотрели на это иначе. Я чувствовал, что это неизбежно, но я отказывался в это верить. Я думал: ‘Подождем, пока мы не вернемся в Англию, мы вместе сядем и поговорим. Возможно, Род будет орать, но все же даст мне последний шанс’. Но когда я вернулся в Лондон — Стив жил в пяти минутах ходьбы от меня — я созвонился с ним и затем встретился. Я сказал ему: ‘Слушай, надеюсь, ты не думаешь, что у меня какие-либо проблемы с группой? Все дело в том, что я не люблю жить слишком близко с другими’. Однако он выглядел весьма отстраненным. Не хотел ничего обсуждать ни касательно меня, ни его, ни группы».

 

Последнее появление Дениса с группой произошло через несколько дней на съемках видео для их нового сингла, ‘Women In Uniform’. «Мы собрались в полной готовности», – говорит он. «Это должно было выглядеть как живой концерт. Было установлено все сценическое оборудование, а также свет. Мы сделали три или четыре прогона, пока я не осознал, что на меня не направлена ни одна камера. Пока мы играли, я все смотрел и думал: ‘Что происходит?’ Затем, внезапно я все осознал. Так что, когда мы закончили съемки, все уже выглядело иначе. Я помню, как сел в машину и подъехал к заднему входу, бригада техников грузила там оборудование — Пит, Лупи и Дейв Лайтс — они все подошли ко мне, пожали руку, хотя, должно быть, уже все знали. Но они сказали: ‘Удачи. Увидимся’. Но в глубине души я уже все знал».

 

Официально увольнение Денниса состоялось 1 ноября 1980 года. «Мне позвонил Род и попросил приехать в офис», – рассказывает он. «Я приехал, и когда вошел в кабинет, Стив был уже там. Он сидел в кресле напротив. Мы пожали руки и Род сказал: ‘Я должен кое-что сказать’ и он пересказал заново как ему не нравилось, что я не ездил с группой и как ему не нравилась музыка, которую я слушал. Мол, ‘я же говорил тебе, ты должен на сто процентов принадлежать группе, иначе это не сработает’. Я ответил: ‘Я принадлежу ей! На 150 процентов!’» Однако Стив и Род уже приняли решение.

 

«Я вышел из офиса, приехал домой, и не знал сразу, что делать», – говорит Стрэттон. «Я знал, что они уже связались к тому моменту с Эдрианом Смитом, потому что мне позвонили друзья из EMI, с которыми я познакомился в Германии, и они рассказали мне об этом. Они также пригласили меня к себе на несколько дней, чтобы поддержать. Так что на следующий день я улетел в Кельн, встретился с одним импресарио и его подругой. Мы поехали к ним домой, и закатили грандиозную вечеринку. Странно, но они, по крайней мере, понимали, о чем я говорю. Но Maiden были по-прежнему молодой группой, и, возможно, тебе необходимо пережить это самому, чтобы понять мою точку зрения».

 

Возможно, он и прав. Позже Деннис организовал группу Lionheart, с которой заключил долгосрочный контракт в Америке. И, несмотря на то, что он продолжил свою кампанию в прессе против Maiden в общем, и против Стива Харриса в частности (он цинично называл Стива «Старшина Харрис»), он все же очень скоро был забыт все разрастающимся легионом поклонников Maiden, который вряд ли успел поставить его для себя на первое место. Его замена красноречиво об этом говорила. Пока Деннис устанавливал, вероятно, более взрослые отношения со следующей группой, Iron Maiden установили полный контакт с гитаристом, на которого они могли полностью положиться: с Эдрианом Смитом.

 

К концу 1980 года Urchin — группа, которую основали Эдриан и Дейв Мюррей будучи еще школьниками, и которая впоследствии добилась подписания краткосрочного контракта с DJM — в конце концов распалась, и Эдриан на некоторое время присоединился к группе суб-глэмовых раздолбаев под названием Broadway Brats, пока не решил, что это совсем не то, чем он хотел бы заниматься. (Интересный исторический факт: если бы Эдриан отверг их предложение, следующий гитарист, которого Maiden пригласили, был бы старый приятель Пола ДиАнно из Ист-Энда Фил Коллен, который также стремглав мчался к забвению с еще более глэмовым лондонским проектом Girl. Однако, как известно, Эдриан принял предложение Maiden, оставив тем самым за Колленом право вскоре примкнуть к еще одним ярким представителям NWOBHM Def Leppard).

 

«Мы хотели дать Эдриану работу еще до того, как пришел Деннис», – вспоминает Стив Харрис, «но Эдриан был так увлечен своей Urchin, и у них все еще действовал контракт, все развивалось. Так что, сами понимаете, это был не самый подходящий момент для него. К тому времени он играл в Urchin уже пять или шесть лет, он основал эту группу, и я полагаю, для него она была как для меня Maiden — это была его группа, и он имел полное право нянчиться с ней в надежде, что все получится. И обе команды вышли из Ист-Энда, и мы играли в тех же самых пабах. Мы прошли через то же самое дерьмо, и я уважал его, потому что мы обогнали его с записью альбома и всем остальным. И когда мы спросили его, это должно было быть довольно простым решением для него сказать ‘Ладно, я присоединюсь к ним и заработаю денег’. Но он так не сказал. Он остался со своим начинанием и пытался добиться успеха. Я тогда подумал: ‘Молодец. Удачи тебе, приятель’. Когда же мы обратились к нему годом позже, он решил попробовать, как мне кажется, потому что ему нравилась эта группа. Он был хорошим другом Дейви, и Urchin к тому времени не существовало. В любом случае, мы уже знали Эдриана и когда мы, наконец, уговорили его придти в Maiden, он влился в группу очень быстро».

 

Самым сложным для Эдриана, с точки зрения Стива, было просто-напросто принятие решения как такового. Как он сам отмечает, это его характерная черта не только в отношениях с Maiden, но и «во всем остальном. Иногда я даже не в состоянии решить, вылезать ли мне вообще из постели», – добавляет он, хихикая. Он, конечно, шутит. Но только отчасти. Как говорит Род, «Нерешительность — это второе имя Эдриана. Если вы решили всего лишь пообедать с ним, вы уже будете доедать сыр с бисквитами, когда он еще даже не приступит к закуске».
«Неторопливый» — именно так Эдриан предпочитает себя характеризовать. «Я никогда внешне не проявляю особой горячности. Все происходит внутри, просто я не всегда это показываю. Я стараюсь, по возможности, сохранять спокойствие». Можно сказать, ему это неплохо удается. Пока, во всяком случае.

 

Эдриан Фредерик Смит (Adrian Frederick Smith) родился в больнице Хакни (Hackney Hospital) 27 февраля 1957 года. Сын художника и декоратора из Хомертона (Homerton), Эдриан был младшим ребенком из трех. У него есть старший брат Патрик и сестра Кэтлин. Будучи самым маленьким, Эдриан получил, как он сам описывает, «типично радостное, но и довольно скучное воспитание, как мне кажется. В детстве я увлекался самыми обычными вещами, в основном, футболом. Тогда я был фанатом «Манчестер Юнайтед», но, как только я воспылал страстью к музыке, я тут же все это бросил, и не возвращался к футболу до тех пор, пока мне не пошел второй десяток. Но я не болею за нынешние команды. Сегодня футбол — это сплошные деньги не так ли? Во всяком случае, я больше фанат Фулхэма, потому что я жил в квартире неподалеку от их поля, и иногда я ходил посмотреть матчи, поэтому я всегда стараюсь следить за ними».

 

Эдриан играл за главную школьную команду, но, по его словам, его интерес к футболу «и всему остальному» упал до нуля с того момента, когда он не начал покупать альбомы и учиться игре на гитаре. Ему было пятнадцать, когда он купил свой первый альбом — “Machine Head” Deep Purple.

 

«Моя сестра тогда встречалась с одним парнем, и она частенько брала у него послушать пластинки, а потом бросала их по всей квартире», – говорит он, «такие вещи как Purple, Free, Black Sabbath... Затем она перестала с ним встречаться, поэтому мне пришлось начать покупать пластинки самостоятельно. Многим другим из ребятни нравился соул, который, мне, в общем-то, тоже был по душе, но это была музыка для дискотек. Мне нравился принцип альбома, который можно было долго сидеть и слушать».

 

Эдриан впервые повстречал Дейва Мюррея, ошиваясь в рок-секции местного музыкального магазина. «Дейв был единственным, кого я знал, кто увлекался теми же вещами, что и я», – говорит он. Они одевались в свои лучшие рок-шмотки и «болтались повсюду вместе, стараясь как можно сильнее отличаться от всех остальных. Мы были теми парнями, которые на вечеринках всегда появлялись в кафтанах и с бусами, скручивали косяки и гоняли на вертушке 'Highway Star' Deep Purple без конца по кругу, пока всех остальных уже не начинало от нее тошнить, и в этот момент нас оттуда вышвыривали вон. 'Highway Star' была моим гимном в детстве. У меня были длинные волосы даже в начальной школе, длиннее даже, чем у некоторых девчонок. Меня постоянно пытались заставить их состричь, но я так и не поддался. По-моему, у меня не было нормальной прически много лет. Сначала я хотел стать певцом, в основном, потому что у меня не было гитары, но зато был микрофон — родители зачем-то подарили его на мой 14-ый день рождения — так что я был у микрофона, Дейв на гитаре, и мы лабали 'Silver Machine' группы Hawkwind, так как в ней было всего три аккорда, и это было несложно».

 

Окончательная же идея самостоятельно изучить гитару пришла благодаря зрелищу, которое он наблюдал каждый раз, когда Дейв приносил в школу свою электрогитару. «Он бы окружен девочками с утра до вечера», – вспоминает Эдриан. «Обладание гитарой, как я потом и сам смог убедиться, давало тебе своего рода преимущество. Девчонки обращали на тебя внимание. Поэтому я подумал: ‘Что ж, я тоже смогу’». Он начал с освоения «старой испанской гитары, которая была у нас дома, так как мой брат раньше брал уроки классической гитары», но это был слишком сложный инструмент, чтобы начать на нем экспериментировать с 'Highway Star', «так что я отложил ее в сторону и одолжил у Дейва его запасную гитару и начал практиковаться на ней».

 

«Она была так себе», – улыбается Дейви. «Это была старая цельнодеревянная модель Woolworth, у которой гриф болтался примерно на дюйм. Однако я продал ему ее, наверное, за пятерку. Его папаша отремонтировал ее, и Эдриан начал изучать все эти премудрости. Я приходил к нему, и мы играли вместе, просто чтобы помочь».

 

Вскоре они оба стали играть вместе все более регулярно, и, в конце концов, пришли к выводу, что им стоит бросить школу и организовать группу. «И вот я как-то выучил пару аккордов с баррэ, и все на этом, мне хватило!» – говорит Эдриан. «Конечно, мне нравились Sabbath с Purple, и такие группы как Santana, но я ничего не умел играть из этого. Поэтому я решил сконцентрироваться на таких командах как Stones и Thin Lizzy — несложный материал, над которым можно было попыхтеть. То есть, ты не просто обучаешься игре на инструменте, в этом возрасте ты пытаешься добиваться какого-то сходства. Связано это с музыкой, или нет — в это время ты делаешь своего рода выбор на жизненном пути. Ты близок к расставанию со школой и вхождению в настоящую жизнь, и мы разговаривали тогда об этом: я, Дейви и все наши приятели мечтали о создании своей группы».

 

Вот почему ему так не терпелось, и Эдриан бросил школу в 16 лет, даже не удосужившись сдать экзамен на среднее образование, ради которого он потратил последние пять лет обучения. «Я бросил школу как можно быстрее», – говорит он. «Я думал: ‘Мне этого не нужно. Я стану рок-звездой’. Не думаю, что мои родители знали об этом. Теперь у меня есть собственные дети, и я пришел бы в ужас, услышав такое от одного из них!»

 

Далее последовала длинная череда жутких мест работы. В то время как мечтательный подросток все ожидал часа, когда же чудесным образом начнется его карьера, ему пришлось поработать стажером-сварщиком, подмастерьем у краснодеревщика, а также молочником. (По утрам в шесть часов он выруливал на грузовичке-молоковозе, привязывал сзади усилитель Marshall и врубал на всю мощь свои любимые кассеты). «Я поменял множество мест работы, потому что я всегда относился к ним наплевательски», – говорит он. «Они буквально изъедали мне душу, и я никак не мог увлечь себя. Поэтому я откровенно резвился, до тех пор, пока не надоедал им либо пока не уходил сам, что, как правило, случалось, как только намечался какой-нибудь концерт».

 

Бросив школу, Эдриан тут же собрал собственную банду, которая называлась Evil Ways. Дейв Мюррей был гитаристом, но, как с улыбкой говорит Эдриан: «Он имел привычку появляться и исчезать». Эдриану постоянно хотелось иметь собственную группу и писать собственные песни, так что, хоть он и мог некоторое время поигрывать в других командах, он всегда старался держать состав Urchin нерушимым.

 

«Дейви больше занимался тем, что звонил по объявлениям в Melody Maker и ходил на прослушивания», – отмечает Эдриан. «В любом случае, я не был так заинтересован в присоединении к группе. Я изредка ходил на подобные прослушивания исключительно ради того, чтобы испытать себя, проверить свои нервишки — смогу ли я выстоять и сыграть в комнате, полной незнакомцев. Фактически, моим первым серьезным проектом были Iron Maiden. До них я, по сути, играл только в собственной группе».

 

В конце концов, он отбросил идею быть полноценным вокалистом: «Однажды я взял гитару и стал себе подыгрывать, и все. Я просто чувствовал себя гораздо комфортнее с гитарой, нежели без нее». Естественно, умение играть теперь означало, что он может писать свои собственные песни. «Одна из первых вещей, которую я сочинил, была '22 Acacia Avenue', которая, конечно же, переродилась в слегка иную форму на альбоме “The Number Of The Beast”. Я написал ее, когда мне было восемнадцать, но закончил работу над ней только через несколько лет с разными составами группы. Весьма удивительно то, что она в итоге стала песней Maiden. Urchin выступали в местном парке — мы играли '22 Acacia Avenue'. Скорее всего, она звучала совершенно иначе, чем та, которую мы позже исполнили с Maiden. Любопытным было то, что Стив Харрис оказался на том концерте. Я даже не был с ним тогда знаком, но он вспомнил ее, когда я через несколько лет присоединился к группе. Мы готовили материал для “Number Of The Beast”, и вдруг, совершенно неожиданно Стив повернулся ко мне и сказал: ‘Как называлась та песня, что ты играл с Urchin?’, и начал мычать какую-то мелодию — это была '22 …'. Конечно, она немного изменилась с тех пор, и мы изменили еще больше, доводя ее до ума с Maiden. Но было совершено удивительно, каким образом он мог помнить ее все эти годы! Я убедился, что ничто не исчезает бесследно. Может, мы даже сыграли не самым лучшим образом тогда, и, возможно, нам не очень везло впоследствии. Но так как мы старались изо всех сил, оказалось, что кто-то из публики это запомнил. Вот почему тебе всегда воздается, если стараешься добиться наилучшего результата. Даже если в тот момент все кажется тебе зловещей катастрофой, ты всегда выносишь нечто важное из произошедшего». Urchin заключили контракт с DJM (бывшая вотчина Элтона Джона) и обзавелись собственным менеджером, задолго до того, как Maiden впервые вошли в офис EMP на Манчестер-Сквер. «Это менеджеры придумали название Urchin (Ёж)», говорит Эдриан. «Они решили сделать соответствующий имидж для нас. Дело в том, что мы все тогда были очень молоды. Мне было всего 19 лет, когда мы подписали контракт [Urchin переводится также как «мальчишка» — прим. пер.]. За подписание контракта с DJM Эдриану вручили «как они выразились, один гонконгский доллар». Это была, как он говорит, «довольно сомнительная сделка. Я хочу сказать, что тогда не имел никакого понятия о бизнесе, да я и не желал ничего знать. Все, о чем я думал, так это о той минуте, когда я поставлю подпись в контракте, а в результате мы заключали серьезную сделку. Тогда казалось, что все просто». Группа получила аванс в 5000 фунтов, который они тут же потратили на покупку аппаратуры мощностью в 1500 ватт и «большого грязного серого автобуса для музыкантов и «техников», которые, в основном были просто нашими приятелями». Тем не менее, один из бригады был сварщиком, и он оборудовал автобус двухъярусными койками и сиденьями. «Получилось здорово, очень удобно, что весьма важно, если учесть, что ты собираешься жить там неделями». Urchin именно так и поступили, сыграв, по подсчетам Эдриана, «более ста концертов за год».

 

Первый сингл Urchin, «мотоциклетный эпик» под названием 'Black Leather Fantasy', построенный вокруг рифа а-ля Deep Purple, вышел в свет в 1978 году. «У нас не было для нее названия, и я в шутку предложил «Фантазию Черной Кожи», так и осталось. Помню, на обложке промо-пластинки было что-то написано про «возрождение хэви-метала», но никто тогда на самом деле ни о чем таком и не думал». Сингл «получил пару неплохих рецензий в Sounds и Melody Maker, но продавался он неважно. Любопытно, что Нил Кей проигрывал ее в «Саундхаус», но к тому времени записи уже было два года».

 

Эдриан утверждает, что он впервые прослышал о Maiden где-то в 1977 году. «Кажется, я видел их еще до того, как туда пришел Дейви», – говорит он, «но по-настоящему обращать на них внимание я стал только после его появления там». Когда же Дейв впоследствии присоединился к Urchin после ссоры с Деннисом Уилкоком, «я решил, что они явно погорячились, поскольку даже я понимал, что манера игры Дейви подходила куда больше для Maiden, нежели для Urchin, которые, хоть и играли все тот же хард-рок, но все же делали упор на ритмическую часть. Мы специализировались на более цепляющих и заводных рок-песнях». Дейв должен был сыграть на следующем (и последнем) сингле Urchin, 'She's A Roller', в итоге вышедшем в 1980 году, но к тому времени он их покинул и вернулся в Maiden.

 

Когда вскоре Эдриану позвонил Стив Харрис с вопросом, не заинтересован ли тот в работе с Maiden, Эдриан признает, что ему весьма мучительно далось согласие на это. «Я скурил две пачки сигарет, раздумывая лишь над этим вопросом», – говорит он. «На тот момент уже вышло несколько рецензий на них в музыкальных газетах, и нарастала своего рода шумиха. Кажется, также они были на грани подписания контракта с EMI, и это придавало им существенный вес, как и все остальное, что могло пойти мне на пользу. Тем не менее, я отказался. Я должен был, на самом деле. У нас оставался свой автобус и контракт, и я размышлял об этом несколько часов. В конце концов, я перезвонил Стиву и ответил: ‘Спасибо за предложение, но я остаюсь заниматься своим делом’».

 

Как он сам признается, об этом решении ему пришлось вскоре пожалеть, так как Urchin менее чем через год распались, а сингл и альбом Maiden взлетели на вершины чартов. «Помню, после этого я как-то столкнулся с Дейви на каком-то концерте, и я подумал тогда, что у него вид преуспевающего человека», – говорит Эдриан. «Не богатого, а просто — «на уровне». Он весь был в новых кожаных шмотках, выглядел очень довольным, как будто у него все идет просто великолепно. Во мне не было ни капли ревности, но я не могу не признать, что немного позавидовал ему. Однако я знал Дейва всю жизнь, и я был очень рад за него. Приятно, когда друг чего-то добивается. Это заставляет тебя думать, что и ты на что-то способен. Поэтому я искренне порадовался. Подумал лишь, случится ли нечто подобное со мной?»

 

Эдриан продолжал скитаться. Не имея постоянной группы, он не мог репетировать, «поэтому я просто сидел и сочинял песни, ходил на концерты, размышляя, чем бы еще заняться». Его издатель порекомендовал попробовать сотрудничать с профессиональным композитором «с окраины Вест-Энда», но Эдриан забросил эту идею после всего лишь одной встречи, и объяснением было: «после того как я посидел и попытался что-нибудь сочинить с этим парнем, я почувствовал себя ужасно, совершенно ничего не произошло, и я ушел в полной депрессии. Помню, как я возвращался домой пешком, так как не было даже денег на автобус, и настроение было весьма паршивое. По-моему, тогда еще шел дождь — ну знаете, прямо этакое депрессивное клише — и вот бреду я домой один, повесив нос, совершенно опустошенный, не обращая ни на кого внимания, и вдруг буквально наталкиваюсь на Стива и Дейва прямо на улице. Это была судьба! Фактически, первое, о чем спросил Стив, было ‘Чем ты сейчас занимаешься?’ Я ответил: ‘Ничего особенного’, а он: ‘Слушай, мы ищем нового второго гитариста. Ты бы согласился?’ Я просто не мог в это поверить. Это была словно банальная сцена из какого-то старого фильма, где тебе на улице внезапно встречается твоя крестная волшебная фея. Поэтому я ответил: ‘Да, это было бы здорово’, и они позже позвонили и назначили место и время прослушивания. Честно, говоря, я удивился, когда они попросили меня придти на прослушивание. Я подумал: ‘Хм, Дейв лучше меня знает, как я играю’. Но я согласился, поскольку мне очень хотелось поиграть, и я подумал что-то наподобие этого: ‘Если Дейв знает, как я играю, это не значит, что остальные согласны взять меня, так что, может, это и не плохо’».

 

На самом, деле прослушивание оказалось самым настоящим, и Эдриан впервые оказался в подобной роли. Однако чего он не мог и подозревать, так это того, что Стив и Род, памятуя опыт с архи-индивидуалистом Деннисом Стрэттоном, были очень озабочены тем, что тот, кого они должны были взять на этот раз, должен был полностью отвечать требованиям настоящего члена Iron Maiden.

 

«Род выглядел весьма подозрительным», – вспоминает Эдриан, «наверное, оттого, что я в первый раз им отказал. Однако я совершенно не волновался. Maiden выглядели достойно — это было видно во всем — но для меня они не были звездами; они были всего лишь одной из групп Ист-Энда, с которыми я вырос».

 

«Эдриан увлекался различной музыкой, в общем-то, как и все остальные», – говорит Стив. «Деннис был не уникален в этом смысле. Это нормально, когда ты хочешь выйти и произвести впечатление на публику. Вот как раз в этом Деннис и переборщил. А Эдриан был в точности как мы сами. Он любил UFO и все в этом духе. Ты всегда узнаешь тех, кому это нравится, и Эдриан был одним из таких. Разницу можно было почувствовать мгновенно».

 

«Помню, как Род допрашивал меня», – рассказывает Эдриан, «он все выспрашивал: ‘А умеешь ли ты играть рифы? А соло тоже можешь?’ Он был очень настойчив. Стив явно выглядел заинтересованным, ко всему относился очень серьезно. Дейв и Пол держались проще, но Род был самым серьезным. Стив ругал Рода за то, что тот допрашивал меня, что, собственно, продолжалось впоследствии еще несколько лет — Род наращивает давление, а Стив решает, что все, хватит».

 

Когда репетиция была окончена, Эдриана попросили подождать в ближайшем пабе в компании тур-менеджера, пока все остальные обсудят все с Родом и примут решение. «Честно говоря, я уже не помню, кто был тем тур-менеджером», – замечает он, «но я помню, что он завел меня в паб и угостил выпивкой, и я подумал: ‘Да, тур-менеджеры молодцы’. Затем, двадцать минут спустя, они вошли все вместе и сказали: ‘Ты принят’. Это было просто фантастическое чувство! Почти как будто тебя приняли в семью. Фактически, самое большое впечатление они произвели на меня тем, что выглядели как одна семья».

 

«Им явно было не наплевать на все это, по вполне понятным причинам. И стать их частью было настоящей сенсацией. Maiden действительно заботились о себе. И с тех пор, как я туда пришел, они продолжали заботиться обо всем. Все время моего нахождения в группе мне никогда не нужно было думать о чем-то другом, кроме как о моей собственной игре. А это настоящая мечта музыканта».

 

«В первый раз в жизни я получал деньги за то, что я играю, и будет неправдой сказать, что деньги не имеют значения. У меня всегда было мало денег, поэтому, конечно же, они имели для меня значение. А еще значение имело то, что я снова играл вместе с Дейвом, и это было настоящим испытанием для меня, так как Maiden были первой серьезной командой, в которой я играл. У них были нормальные техники, новая великолепная аппаратура. Было приятно ощущать, что у тебя есть что-то, чего ты достоин. Когда прошла эйфория по поводу моего приглашения, я начал задумываться о том, что же представляла собой моя работа. Признаться, я тогда немного испугался. Я всегда руководил теми группами, в которых играл — всегда писал много песен, играл с теми парнями, которые сами хотели играть со мной — но когда я присоединился к Maiden, я стал всего лишь гитаристом, а это уже кое-что другое. Мне пришлось исполнять то, что сам я исполнять бы не стал, поскольку песни, которые пишет Стив, всегда отличаются разнообразием стилей, изобилуя различными переменами темпа и чередованием ритмов. Это, конечно же, сделало меня еще более сильным гитаристом. Оказалось, что от меня ожидают, что я буду играть гораздо более сложные и замысловатые партии, чем я исполнял прежде. Каждый, кто попадет в Maiden будет рад этому. Мне же тогда было всего 23 года, и это, пожалуй, рановато для такого успеха. Но все же я всегда обладал изрядной долей сознательности, поэтому я решил рискнуть».

 

Первым настоящим участием Эдриана в Iron Maiden стало участие в немецком телешоу. «Никогда прежде не имел дела с телевидением», – говорит он, «но, к счастью, это был тот случай с фонограммой, когда ты появляешься, делаешь свое дело, и исчезаешь, даже не успев толком обо всем поразмыслить». По возвращении в Англию, главным вопросом на повестке была работа над новым материалом для нового альбома Maiden, который группа надеялась записать после Нового Года. «По-моему, первыми песнями, над которыми я работал с ними, были 'Killers', которая стала заглавным треком с нового альбома, а также 'Purgatory', которая стала синглом. Кажется, это была переработка их старой песни под названием 'Floating'».

 

Однако репетиции пришлось на время прервать ради того, чтобы закончить год тем, чем занималась группа большую его часть: ради гастролей. Замысел был в том, чтобы дать Эдриану время втянуться и освоиться прежде, чем засесть в студии и начать работать над новым альбомом. Этот последний бросок по британским городам завершал двенадцатимесячный период, который Дейв Мюррей охарактеризовал следующим образом: «Мы сделали больше, чем могли даже мечтать. Ну, или чем я мог мечтать, давайте скажем так!»

 

«Мы прервались, чтобы съездить в тур на дюжину концертов в декабре, который венчался выступлением в Rainbow, что обернулось бесценным опытом для меня», – говорит Эдриан. «Все свое детство я ходил на концерты в Rainbow. Я видел там The Who, Рори Галлахера, Nazareth. Теперь же, находясь на сцене, все казалось почти нереальным, но шоу было записано, и когда я пересматриваю его, я убеждаюсь, что все-таки это было правдой. Мы репетировали перед турне в огромном месте на юге Лондона, которое сейчас называется Brixton Academy. Помню, как я туда вошел и увидел гигантское световое оборудование и подумал: ‘Охренеть, я не могу в это поверить! Вот это времена настали!’»

 

Первое выступление Эдриана с Maiden состоялось в Брунейском Университете в Аксбридже (Uxbridge) 21 ноября 1980 года. «Бруней вмещает около двух тысяч, что-то около того, и зал был переполнен», – вспоминает он. «Я никогда прежде не играл перед таким количеством народу. И их фаны были совершенно непохожи на тех, с кем я сталкивался раньше. Некоторые из них были просто безумными. Безумными и очень увлеченными. И если ты окажешься фальшивкой, они раскусят тебя за секунду, понимаете? Я помню, что сильно нервничал перед выходом, поэтому я решил выйти наружу, смешаться с толпой, сказать «привет», типа того. Как будто мне все пофигу. И тут ко мне подходит один тип и спрашивает: ‘Ты новый гитарист?’ Я говорю: ‘Ага’ А он: ‘Лучше тебе не облажаться!’ И я подумал: ‘Черт, и зачем я с ними связался?’»

 

Скоро он это выяснит.