06. РОД

 

Родерик Чарльз Смолвуд (Roderick Charles Smallwood) появился на свет 17 февраля 1950 года в Хаддерсфилде (Huddersfield), графство Йоркшир. Сын полисмена, Род, без преувеличения — ярчайший представитель того, кого в Британии считают самым, что ни на есть архетипом Йоркширца: трудолюбивый, азартный, любит крикет, обожает регби, пьет залпом эль, всегда называет вещи своими именами и упрямый. Где бы он ни находился, он всегда заполняет пространство вокруг себя своей широчайшей натурой и нескончаемым дружелюбием. Однако за добродушной наружностью скрывается и другой Род — очень серьезный и хорошо осведомленный бизнесмен, полностью посвятивший себя работе и увлеченный всем, что связано с Maiden, так же сильно, как и в далеком 1979 году, когда его приятель Энди Уоллер (с которым они вместе увлекались регби), впервые принес ему послушать демонстрационную запись группы из студии Spaceward.

 

«Самой веской причиной, почему я ввязался в эту канитель с Maiden, было то, что мне очень понравилась их музыка», – объясняет он. «Этот случай не был одним из тех, когда менеджер решает работать с группой просто, потому что ему видится коммерческий потенциал. Я вообще не собирался быть ничьим менеджером, однако они настояли на том, чтобы я пришел на их выступление. Я же думал, что просто дам им какой-нибудь совет, например, всего лишь из вежливости. Мне понравилась запись на пленке. Музыка была словно с моей улицы — большой и громкой. Охренительная рок-музыка! Тогда было необычным услышать лондонскую группу, пытающуюся играть нечто подобное. И не забывайте, что в те времена единственной новинкой в британских звукозаписывающих компаниях был панк, а мне панк никогда не нравился».

 

Он рос в северном промышленном Хаддерсфилде в 60-х, и, чтобы хоть как-то приблизиться к Танцующему Лондону, Род, по его словам, «слушал The Beatles и Rolling Stones по радио. Это то, чем была тогда для меня музыка, то, что я слушал по радио. Регби и крикет всегда были гораздо выше в списке моих пристрастий. Скорее всего, они и сейчас там!» Как следствие, Род никогда особо не покупал альбомы и не читал музыкальную прессу, пока не поступил в колледж и «приятель не сыграл мне кое-что из Фрэнка Заппы». И к концу года он оказался «весьма и весьма увлеченным Deep Purple, Grateful Dead, Pink Floyd, The Doors. Видимо, меня интересовали все исполнители, ориентированные на альбомы. Никто из нас не покупал синглы. В конце 60-х – начале 70-х мы почти всегда поступали единственным образом: покупали альбом, приходили домой, и балдели до потери пульса». Он кивает, улыбаясь, и добавляет: «С тех пор мало что изменилось, так ведь?»

 

Поступив колледж Тринити (Trinity) в Кембридже осенью 1968 года, изначально, ради того, чтобы изучать архитектуру, большую часть времени Род проводил в Кембридже, «играя в регби и веселясь на вечеринках». То, что он оказался у истоков того, что позже стало называться неофициальной общественной организацией Тринити, как он сам утверждает, было чистой случайностью. «В Кембридже есть только один общественный союз. В каждом колледже есть такой. Но, вообще-то говоря, в те дни устраивались дискотеки по особым случаям, а также Майский Бал [в Кембридже – бал после майских экзаменов - прим. пер.]. В Тринити Майский Бал самым крупным ежегодным мероприятием, и я принял в нем участие в первый же год учебы. Не в организации, конечно, но там-сям помогал. Это как раз такое действо, когда во многих разных местах устраиваются различные забавы. В первый год самое большое впечатление произвел Colosseum Джона Хайзмена».

 

Colosseum был джаз-рок-фьюжн проектом 60-х, где на ударных играл Хайзмен (John Hiseman), Дейв Гринслейд (Dave Greenslade) на клавишных, Тони Ривз (Tony Reeves) на басу, и, на тот момент, когда Род повстречал их, Дейв “Клем” Клемпсон (Dave "Clem" Clempson) на гитаре. Он был единственным членом группы, который пытался придать всему происходящему более «рок-н-ролльную» атмосферу. Обычно Клемпсон не появлялся до тех пор, пока группа не должна была вот-вот выходить на сцену, а Род в первый раз испытал то, что можно назвать вождением на поводке заблудшего музыканта.

 

«Клем казался мне на тот момент чертовски классным гитаристом», – говорит Род, «и я также считал его приятным парнем. Я был обязан встретить его у входа, привести его на сцену, затем проводить в бар и наблюдать за тем, как он напивается в хлам. Я думал: ‘Какая классная работенка!’ Мне сказали, что его тяжело будет таскать, но мне он все равно чертовски понравился. Я принес ему выпивку, дал закурить, он был доволен, а я думал: ‘Это здорово’. На следующий год у меня уже был более широкий круг обязанностей, на этот раз с разными музыкантами».

 

Следующим поистине пророческим шагом, о чем вряд ли кто мог тогда и предположить, стало взятие Родом к себе в помощь своего однокашника по Тринити Энди Тейлора (Andy Taylor), типичного «джорди» — в Англии так зовут уроженцев северо-востока — который также был выходцем из рабочей семьи севера, и который остается его партнером и лучшим другом по сей день, уже более чем 30 лет. «Мы с Энди ровесники», – признается Род. «Он моложе меня на шесть дней, хотя по нему и не скажешь!»

 

И правда: в то время как Род всегда предпочитал стандартный «прикид» рок-менеджера — джинсы, кроссовки, майку с названием группы и кожаную куртку, волосы до плеч (которые впервые попали под ножницы только к сорока годам), Энди постоянно одет в строгий костюм с галстуком. Лысеющий, в очках, с видом солидного рок-н-ролльного банкира, Энди своим поведением бизнесмена являет полную противоположность идейной, уличной и слегка вульгарной персоне Рода. Во всяком случае, таким образом они всегда разыгрывают свои роли на публике. За дверями своего штаба они куда более походят друг на друга. Род всегда не прочь попыхтеть сигареткой, однако Энди, как он сам довольно заявляет, предпочитает «очень старый бренди и очень толстые сигары».

 

Одним из тех, кто знает Рода и Энди на протяжении около 20 лет, является Говард Джонс (Howard Jones) — юрист Iron Maiden, Пола МакКартни, Pink Floyd и Кейт Буш. «Это просто удивительный дуэт», – говорит он. «В этом нет никаких сомнений. Но у них не все так просто, как в стандартном штампе «добрый полицейский/злой полицейский». Они оба весьма обаятельны и оба хорошо осведомлены о том, что они делают. Род основательно знает музыку и шоу-бизнес, а Энди отлично понимает все нюансы контрактов и финансов, как никто другой. Но что действительно изумляет, так это то, как они сообща решают проблемы или рождают новые идеи. Они могут казаться довольно разными со стороны, но когда они на совещании, они говорят как одно целое. Они невероятно удачная команда. Просто-таки неудержимая».

 

Похоже, так и есть на самом деле. Они начали строительство своего успеха сначала с Iron Maiden, а затем с годами продолжили с рядом новых рок-звезд, таких как WASP, Helloween, Skin, Poison, а позже и Брюс Дикинсон. Род и Энди превратили свою группу компаний Sanctuary Group в массивную прибыльную организацию, в которую входят рекорд-лейблы, издательская компания, звукозаписывающие студии и комплекс репетиционных точек, туристическое агентство и многочисленные объекты индустрии развлечений, таких как продюсерская компания детского телевидения, а также филиал, публикующий музыкальную литературу. Скооперировавшись с инвестиционной фирмой Burlington (ныне входит в список основных финансовых и коммерческих организаций Лондона), Sanctuary Group впервые стала фигурировать на Лондонской Фондовой Бирже в январе 1998 года. На момент размещения акции стоили более 20 миллионов фунтов стерлингов, и после того, как торги начались 23 января, их стоимость стремительно взлетела и с тех пор личная доля Рода и Энди в акционерном обществе составляет примерно 10,5 миллионов фунтов на брата. Недурно для пары школьников с севера.

 

«Я родом из Ньюкасла, а Род – из Хаддерсфилда», – говорит Энди, «но у нас много общего во взглядах на жизнь. Мы оба — ученики средней школы, которым как-то удалось поступить в Кембридж, так что мы прошли во многом одинаковый путь, да еще – смешно сказать – наши отцы оба были полицейскими. Не берусь сказать, насколько это значимо, но у нас гораздо больше общего, чем может показаться с первого взгляда».

 

В Кембридже Энди поступил на факультет, который теперь называется факультетом естественных наук. «В те годы выпускнику классической средней школы было непросто в Кембридже», – поясняет он. «Приходилось хвататься за то, что тебе легче давалось, и пытаться изучить это как можно лучше. Например, тогда в школе не изучали экономику, поэтому у меня просто не могло быть первичных навыков о бизнесе, потому что их ни у кого не было. Вероятно, их можно было приобрести в частных школах, не знаю. Но мне даже в голову не приходила мысль об изучении экономики, потому что у меня не было никакого понятия о ней. Моими любимыми предметами были точные науки, потому что они более ориентированы на логику, нежели на художественность. Я предпочитал научную сторону образования, чем и являлись бизнес и экономика, помимо прочих. Вот, где проявились мои навыки, и именно такую специализацию я получил».

 

Они познакомились, как это ни банально, на вечеринке незадолго после того, как Энди прибыл в Кембридж в 1969-м. «Нас обоих пригласили на вечеринку Общества Абитуриентов», – вспоминает Энди, «и я пришел туда в компании одной медсестрички. Род оказался неподалеку с подругой этой медсестры и услыхал, как я говорил, что я поступил в колледж Тринити в Кембридже. Я был тогда всего на первом курсе, в то время как он уже на втором, вот мы и разговорились. Потом мы пошли к этим медсестрам домой, конечно же, и с тех пор стало вечной хохмой для нас то, что произошло дальше. Короче, один из нас в итоге спал в постели, а второй — на полу. И я, честно говоря, не помню, кто где был, но я всегда клянусь, что я был в постели, а Род уверяет, что это был он. Это было уже больше тридцати лет назад, через несколько недель после моего поступления в Кембридж, и с тех пор мы друзья».

 

«Энди — прекрасный человек», говорит Род. «Всегда был и есть. Блестящий ум, вечно полный сюрпризов. Майский Бал Тринити в Кембридже в 1970 году был первым нашим совместным мероприятием. Мы наняли всех музыкантов и все организовали. По правде говоря, все прошло хорошо только в следующем году. В первый же раз мы совершили классическую ошибку: расписали все имеющееся время на нахождение групп на сцене, не подумав о времени на то, чтобы им туда выйти и настроиться. Мне и в голову не могло придти, что им потребуется какое-то время, чтобы меняться. Я просто вызывал их прямо друг за другом! Мне казалось, что я все предусмотрел, как часто бывает в таком возрасте. В следующем году, однако, у нас уже было две сцены, все было просчитано: в промежутке между выступлениями на сцене играл ди-джей. С тех пор мы стали проворнее».

 

Энди также «взялся за все, что связано с деятельностью Студенческого Союза» и втянул туда и Рода. «Мы организовывали выпускные балы, маскарады, танцы и, в конце концов, стали заниматься всем этим вместе», – вспоминает Энди. К третьему курсу Рода они оба успели завоевать себе репутацию в старинном почтенном университете тем, что знали, как устроить старшекурсникам прекрасное времяпрепровождение. Стандартные рабочие обязанности также быстро определились: одетый в джинсы Род все организовывал и занимался личными контактами с группами, а Энди, в свою очередь, одетый в смокинг занимался зваными обедами.

 

«Это закончилось тем, что нашими усилиями были устроены разнообразные концерты», – говорит Род, «Грэм Бонд, Крис Фарлоу, Бриджет Сент-Джон, Джон Мартин (Graham Bond, Chris Farlowe, Bridgett St John, John Martyn), несколько рэгги-групп, или, как их тогда называли, «блю-бит-групп». Все шоу начинались около десяти и продолжались аж до шести утра следующего дня. Помню, однажды мы предложили тысячу фунтов Led Zeppelin и примерно столько же Yes. Не знаю, получили они в итоге приглашение, или нет, но тысяча в те годы была для нас огромной суммой, почти равная годовому бюджету, поэтому мы так и не добились желаемого. Вопреки расхожему мнению, в те времена мы совершенно ничего не зарабатывали от этой деятельности для себя лично. Как только ты что-то получаешь, то тут же вкладываешь обратно, чтобы затем выручить еще больше. Я работал с агентами всех этих групп, а некоторые из них были весьма представительными, и однажды осознал, что мне нравится заниматься таким делом. Казалось, что музыкальный бизнес в том и состоял, что тебе платили за то, что ты организовываешь развлечения. Я подумал: ‘Черт возьми! Если это так, то это смешно!’

 

Большинство музыкантов Род приглашал через Horus Arts, местное агентство, которое продвигало таланты большинства университетов со всей страны. «Я неплохо ладил с их боссом, Барри Хокинсом (Barry Hawkins)», – вспоминает он. «Он был отличным парнем, который понял, что я поначалу знаю довольно мало обо всем этом, так что он давал мне дельные советы относительно того, что имелось в распоряжении, а также об уровне цен и необходимого оснащения, которое было нам необходимо». Оглядываясь назад в прошлое, он говорит, что это было «почти неизбежным», когда по окончании колледжа Род стал работать агентом.

 

Энди также стремился развить идею выстраивания карьеры в том, что он описывает как «продвинутый бизнес индустрии развлечений. Я всегда был уверен, что стану бизнесменом, но в какой сфере начать, я точно не знал. До поступления в университет я устраивал танцы в своем родном городишке. Начиная примерно лет с пятнадцати, я организовывал танцевальные вечера — приглашал группу, либо делал просто дискотеку, либо чаще всего и то и другое вместе. Продавал слабоалкогольные напитки, билеты и прочее. В общем, делал деньги из всего, что можно было. Полагаю, в то время меня можно было назвать кратковременным промоутером. Также я много работал по пабам и ресторанам. Таким образом, еще до того, как я повстречался с Родом, я вовсю был вовлечен в сферу развлечений. Если бы меня спросили, чем бы я хотел заниматься после окончания университета, думаю, я бы ответил ‘Развлечения’, в широком смысле слова. Забавно, но такое ощущение, что не я это выбрал, а это выбрало меня. Я просто постоянно этим занимался. Может, это из-за эпохи, в которой я рос, в 60-е. Именно в это время молодежь впервые стала так отдыхать, а такие как я и Род стремились заполнить этот спрос, потому что мы сами желали получать удовольствие».

 

Энди характеризует себя как «человек, который любит и наслаждается музыкой, но без фанатизма». За исключением «The Beatles, Элвиса Пресли, Фрэнка Синатры, Джонни Кэша, людей такого плана», он из разряда таких покупателей дисков, которые не запоминают названий исполнителей, только названия песен либо просто музыкальных фрагментов, которые им хочется слушать. Исходя из этого, становится понятным, почему он говорит: «Я всегда с удовольствием оставляю принятие решений в музыкальном плане Роду. У меня весьма своеобразный музыкальный вкус. Я люблю кантри и фолк, а также более мелодичную музыку, нежели тех исполнителей, которыми я занимался… Мне нравится слушать музыку для отдыха, так сказать, в качестве фона. Я люблю слушать музыку за рулем, в основном приятную и расслабляющую, нежели необоснованно интенсивную. В этом мы с Родом полные противоположности. Он любит рок, концерты и все аспекты такого образа жизни, и это в итоге отлично срабатывает».

 

«Зато ты можешь быть более объективным во всем остальном, когда у тебя нет строгого мнения о музыке. Вместо того чтобы быть предвзятым, я трезво сужу о вещах. Потому что если ты увлекаешься музыкой и тебе не нравится какая-либо запись, ты уже не сможешь ее продать. А если она тебе слишком нравится, это может ослепить тебя и заставить верить в то, что она лучше, чем есть на самом деле. Когда у тебя нет четкого представления, что это такое, не считая мнения некоторых уважаемых людей, это позволяет тебе быть более объективным. И многие именно поэтому считают этот бизнес очень тяжелым делом, в отличие от меня».

 

Самой запоминающейся сделкой была та, когда Род и Энди, еще обучаясь в Кембридже, умудрились пригласить на Майский Бал Тринити 1971 года легендарных рокеров The MC5. The MC5 впервые заявили о себе в 1968 году в качестве «домашней группы» Партии Белой Пантеры американского активиста Джона Синклера (John Sinclair), демонстрируя свой собственный стиль неистового хард-рока в виде бескомпромиссно-жестокого элемента революционной социо-политической идеологии. Их первый невероятно влиятельный альбом “Kick Out The Jams” был записан вживую в Детройте и издан в 1969 году при одинаково обильном одобрении и порицании критиками. Следующая пластинка “Back In The USA”, вышедший в 1970-м, была спродюсирована американским рок-критиком Джоном Ландо (Jon Landau) (который позже стал менеджером Брюса Спрингстина, после того, как «увидел будущее рок-н-ролла» на одном из ранних шоу Спрингстина). Этот альбом считался одной из самых хитовых записей на тот момент, когда их нанял Род. Однако записи плохо распродавались, так как большинство треков были запрещены для мейнстримового радиоэфира. Тем не менее, дурная слава группы, отрицающей все на свете, стала для нее проблемой. Они стали подвергаться регулярным облавам, а также постоянному беспокойству со стороны полиции и других групп правого толка у себя дома в Америке. Это была эпоха бунтарей кентского университета, когда президент Никсон был вынужден вызвать национальную гвардию с тем чтобы разогнать антивоенную демонстрацию в Кентском государственном университете, в результате чего военные застрелили более двадцати невооруженных студентов. После этого студенческая политическая паранойя стала обычным делом. Когда Джон Синклер был арестован (по мнению группы, ему были подброшены наркотики) и вынужден был отбывать срок, музыканты решили (возможно, напрасно), что они будут следующими. В результате The MC5 приняли решение ненадолго переехать в Англию, где они были обласканы критиками и неизвестны властям. Именно в это время Род пригласил их на Майский Бал Тринити. Как обычно, получилось так, что Род оказался в нужное время в нужном месте — смешал два столь необходимых для успеха ингредиента.

 

«Работа с The MC5 была самой лучшей в мои студенческие годы» – вспоминает Род. «Я очень хорошо это помню. Сделка состоялась в лондонском агентстве “Gemini”, на которое я позже стал работать. Стоило мне это двести фунтов плюс шесть бутылок шампанского и две унции травки. Вот и вся сделка! В обмен на это мы получили The MC5 — самобытную анархичную американскую «революционную» группу, которая будет выступать на Майском Балу в Тринити! Должен признать, было забавным наблюдать, как они прогуливаются после концерта среди всей этой ухоженной красоты сразу после улиц Детройта. Я имею в виду, что майский бал в Тринити считался важной составляющей летнего сезона высшего общества Англии, как Хенли и Аскот (Henley and Ascot). Это часть по истине старинного английского истеблишмента. Я никогда не забуду это: длинноволосая группа так называемых анархистов бродит по округе, распивает шампанское, вся полностью обдолбанная. Я думаю, им действительно понравилось».

 

В то время как Энди доучивался на последнем курсе, Род бросил Кембридж «по собственной прихоти» сразу же после майского бала 1971 года, продал все имущество («книги и пластинки — у меня больше ничего и не было») и переехал в Париж со своей подругой. Он даже не удосужился потерпеть еще немного, чтобы сдать выпускные экзамены. «Тогда мне это показалось классным поступком» – пожимает сейчас плечами Род. Понимание того, что уже намечается своего рода карьера «не приходила мне в голову».

 

«Род вероятно один из десяти человек за сто лет, который додумался бросить Кембридж, так и не получив образования» – грубо хохочет Энди Тейлор. «Обычно я склоняюсь к мнению, что он постоянно куда-то торопился, но, похоже, он и сам не знал в тот момент, куда именно. Однако вы определенно можете быть уверенными, что он сейчас это скрывает, не так ли?»

 

«Я вернулся из Парижа через три месяца и решил слетать в Марокко» – говорит Род. «В пору утопического образа жизни хиппи это считалось необходимым реквизитом, и опять же это казалось чертовски классной вещью. Это должна была быть либо Индия, либо Марокко — одно из этих двух мест. Все равно, какое. Мне просто хотелось там побывать. Это было в конце 60-х — начале 70-х, и ты просто не задумывался о таких вещах, как работа. Ты думал о путешествиях, о веселье, о том, как бы поваляться и побалдеть. Я знал многих людей, которые тогда понятия не имели, чем заниматься в будущем. Ты просто жил сегодняшним днем и старался попробовать в жизни как можно больше. Ко всему было весьма неформальное отношение, и решения принимались очень быстро. Ты в действительности думал, что если доживешь до тридцати пяти, тебе очень повезет. Да, когда тебе двадцать, тридцатипятилетние кажутся стариками! Конечно же, сейчас мы знаем, что это не так…»

 

В целях подсобрать денег для будущей поездки, проложенной хиппи, и которая пролегала «от Северной Африки в Индию, затем в Гималаи, и в коне концов к Южным морям — такой у меня был план», в конце лета 1971 года Род нашел временную работенку в известном нам агентстве “Gemini”, при помощи которого он нанял The MC5. Большую часть тех нескольких недель, которые он там провел, Род устраивал концерты английской фолковой прогрессив-рок команды Barclay James Harvest. Когда Линдсэю Брауну (Lindsay Brown) удалось переманить группу из “Gemini” в “MAM”, агентство-конкурент, на которое он тогда работал, он также предложил Роду полноценную работу в компании. «Вместо 12 фунтов в неделю и мелких комиссионных я получал 35 фунтов и гораздо большие комиссионные, внезапно мне повезло», с радостью вспоминает Род. «35 фунтов в неделю! Это было как ‘Уау! Понеслась!’» Поездка в Марокко откладывалась.

 

Энди Тейлор: «Я продолжал учиться, затем окончил Кембридж и в результате стал дипломированным бухгалтером. Но все это время я поддерживал связь с Родом. Помню, на моем последнем курсе он все еще ошивался неподалеку. Он останавливался у меня и часто спал на полу, я отлично это помню».

 

Род работал на “MAM” полтора года, а после этого стал менеджером новой группы агентства “MAM”: Steve Harley And Cockney Rebel. Основанные вокалистом Стивом Харли в 1972-м, Cockney Rebel пришлись на волну глэм-рока — доминирующего жанра британской музыкальной сцены — со своим причудливым хит-синглом ‘Judy Teen’, а также последующим альбомом “The Psychomodo”, вошедшим в десятку лучших. Дальнейшие хиты — а стоит отметить ставший на первую строчку в январе 1975 ‘Come Up And See Me (Make Me Smile)’ — подкрепленные английским шармом Харли, сюрреалистичными стихами а-ля Боб Дилан и студийно-театральным имиджем, вскоре были одобрены критиками и выведены на уровень Дэвида Боуи (David Bowie), Roxy Music, T Rex и Mott The Hoople. Однако через пару лет группа распалась, их усилия в покорении Америки не увенчались успехом, и вскоре она предалась забвению даже у себя на родине.

 

Работая с Harley And Cockney Rebel, Род получил бесценный урок в том, что он сейчас в шутку называет «темное искусство рок-менеджмента». Хотя сотрудничество с таким популярным творением как Cockney Rebel было «превосходным дебютом» его карьеры менеджера, он признает, однако, что иметь дело с эгоцентричным Харли «было на самом деле нелегкой задачей». По прошествии почти 25 лет, Род по-прежнему неохотно вспоминает детали его окончательного разлада с погруженным в себя вокалистом Cockney Rebel. «Это было главной причиной, почему я сразу не согласился стать менеджером Maiden. Поначалу я был просто агентом Cockney Rebel, но позже я занялся и менеджментом вместе с их другим менеджером Тревором Битоном (Trevor Beeton) в компании Trigram. У меня была достойная зарплата и небольшой процент от прибыли, который, к сожалению, так ничего и не принес. Тревор был очень хорошим человеком, однако Стив Харли — совсем другое дело. Он был заносчивым, эгоистичным и одержимым. Он напрочь отбил у меня желание быть менеджером. Парень был настоящей занозой в жопе. Его убедили в EMI, что мы были неподходящей для него управляющей компанией, особенно для Америки, что могло быть правдой, а могло и не быть. Мне было двадцать три, и мне кажется, я быстро учился и многое сделал для его карьеры. Если посмотреть, во что превратилась эта карьера после того, как мы перестали о нем заботиться, кажется, в итоге я оказался прав. Несмотря на всю работу, которую я вкладывал в его имя, он даже не позвонил мне после того, как он заявил Тревору, о том, что он увольняет Trigram. Ни слова благодарности. Я ни разу не встречал его после этого. Но пару раз мне кто-то говорил о том, что ‘Харли передает привет’. Пусть он оставит свои приветы себе».

 

Но какими бы сложными не были первые потуги Рода в менеджменте, он оказался неготовым к шоку, который пришлось испытать, когда он осознал, «как мало настоящих друзей у меня оказалось на самом деле, когда я перестал быть молодым удачливым менеджером популярной группы. Ты заходил в пабы и другие места, где ты был раньше окружен людьми, всегда готовыми поболтать и выпить с тобой. Теперь же, стоило мне войти, сразу начиналось: ‘О, мне уже пора’ и все поворачивались спинами. Я, конечно, был наивен, но еще я был шокирован и разочарован. Я всегда был искренен в общении с людьми, по крайней мере, очень старался. Поэтому мне и в голову не приходило, что они хотят быть знакомыми со мной только потому, что хотят быть поближе к группе. Без этой группы за моей спиной, я понял, кто мои настоящие друзья. И их оказалось не так уж и много, скажу я вам».

 

На некоторое время Род поработал независимым менеджером подопечных компании RCA под названием Gloria Mundi — «помесь глэм-рока и панка. Хорошая группа, но чего-то в них не хватало». В итоге, по его собственному признанию, ему «они надоели. Я окончательно разочаровался в бизнесе». И Род решил завязать.

 

Один из немногих настоящих друзей оставался Говард Джонс (Howard Jones), который работал на фирме Бернарда Шеридана (Bernard Sheridan). Они были юристами, среди прочих, группы Cockney Rebel. Род был давно знаком с Говардом, еще с момента, когда тот оформлял его уставные документы, и, контактируя почти каждый день, вскоре они стали друзьями. Род желал поделиться с кем-нибудь тем, что он планирует бросить свою работу, и пришел к Говарду в начале 1979-го с известием, что он, возможно, вернется в университет и получит таки диплом юриста.

 

«Он зашел ко мне и сказал, что собирается стать адвокатом», – вспоминает Говард, «и он также попросил, чтобы я дал ему несколько бланков. Затем мы играли вечером в теннис – я хорошо это помню – в Lincoln's Inn Fields. Потом он поблагодарил меня за бланки, но сказал, что еще немного потерпит, раз уж он нашел эту группу, посмотрит, сработает ли, и если нет, то вернется. Так до сих пор он за этими бланками и не вернулся…»

 

«Одному Богу известно, откуда у меня взялась эта идея», – удивляется Род. «Мне не приходило такое в голову ни до, ни после! Но я становился все старше. Третий десяток подходил к концу, и я думал: ‘Возможно, мне стоит кое-что в жизни упорядочить’, и Говард мне очень, очень много помогал. Он обратился в Общество юристов и начал там обо мне хлопотать».

 

И от столь опрометчивого поступка Рода мир был спасен неприглядно упакованной четырехдорожечной кассетой, которую ему притащил приятель Энди Уоллер несколькими днями ранее. «На ней было четыре дорожки», – рассказывает он. «Демо-запись из студии Spaceward. И, во многом из-за моих предпочтений, чем, собственно был тяжелый рок, я подумал: ‘Да, вот оно. Наконец-то’. Эта запись существенно отличалась от того, что творило большинство тогдашних групп, в основном все играли панк. А мне никогда панк не нравился. У Gloria Mundi было также много музыкальности, но все-таки панк меня никогда не притягивал. Просто-таки не вставлял. Полагаю, меня отталкивал аспект модности. Я всегда был против моды».

 

Роду понравилась запись, но он все еще был далек от того, чтобы всерьез заинтересоваться. Его по-прежнему не покидала идея забросить музыкальный бизнес. Все изменилось, когда внезапно прекратились все долгие отношения, коими Род был связан в то время с множеством знакомых. «Около двадцати из нас улетело на соревнования по регби в Калифорнию», – рассказывает он, «в составе команды из Росслин-парка и Лондон-Уэлша под названием Muppets (названной так по одноименному ночному клубу из Вест-Энда). Мы выступали на этом турнире в Санта-Барбаре в 1979 году, и это было прекрасное время — на свежем воздухе каждый вечер, отличная погода, отрываешься с хорошими людьми дни и ночи напролет, чтобы потом проснуться утром и поиграть в регби».

 

Дабы сэкономить, команда купила билеты ныне несуществующей авиакомпании Фредди Лэйкера (Freddie Laker's airline), самой дешевой трансатлантической службы во всей Британии. Пятеро игроков, включая Рода, опоздали к вылету домой («Мы все еще отходили после бессонной ночки!»), им пришлось ждать еще четыре дня, чтобы получить возможность вылететь по своим билетам. Когда же Род, наконец, вернулся в Лондон, его исстрадавшаяся подружка заявила, что бросает его. «Она сказала, что ей надоело быть вдовой регби», – вздыхает он. «Она была несчастна, потому что я постоянно играл в регби. Я играл по субботам, воскресеньям и почти всегда по средам, а тренировался по вторникам и четвергам. Я играл за Росслин-парк и относился к этому довольно серьезно. Я никогда не пропускал игр, никогда не пропускал тренировок. Это на время захлестнуло всю мою жизнь, но, скорее всего, так получилось из-за того, что в тот момент больше не было ничего в моей жизни, к чему у меня был бы интерес. До тех пор, пока не появились Maiden».

 

Не зная, как жить дальше, Род снова обратил внимание на кассету, которую он слушал перед тем, как улететь в Америку. Проигрывая ее заново по несколько раз, он пришел к выводу, что здесь было нечто большее, чем все то, что творилось вокруг. И он подошел к телефону.
«Когда что-то прекращается, тебе всегда необходимо иметь что-то взамен», – объясняет он, «так я начал думать о пленке. Энди Уоллер дал мне координаты, я связался со Стивом по телефону, и мы договорились, что я приду на концерт. По большей части он играли в Ист-Энде, но я туда идти не собирался. Вы что, шутите?! Я спросил: ‘А почему бы вам ни выступить в Marquee?’ Но они просто не имели шансов появиться в таких местах».

 

Род воспользовался своими старыми связями и организовал им пару выступлений в западном Лондоне. Одно в хорошо известном пабе под названием «Виндзор Касл», расположенном на Хорроу Роуд, а второе — в не менее популярном «Лебеде» в Хаммерсмите. Как выяснилось, все было удачно спланировано.

 

«Поначалу я не представился, на случай, если они окажутся сущим дерьмом», – замечает Род, «однако я был немного впечатлен организацией. У них была кое-какая своя звукоусиливающая и световая аппаратура, дым, извергающийся из мертвой головы Эдди на заднике сцены. Единственной проблемой было то, что они не желали начинать, пока не припрутся все их дружки с Ист-Энда. Хозяин паба потребовал, чтобы те начали вовремя, развязался спор, после которого Стив немедленно послал всех к чертям и ребята смотали удочки и удалились, так и не сыграв ни одной ноты. Стив просил того парня дать им пятнадцать минут, поскольку их друзьям пришлось добираться из далека, но это был один из тех эгоистичных случаев, когда управляющий не поддался. А со Стивом так нельзя. Он постоянно посылал всех, что, конечно же, впоследствии он перестал делать. Но на самом деле все было довольно забавным. Я помню, как этот мужик пообещал помешать им выступать во всем северо-западном Лондоне. Невероятно, учитывая, что они выступали на арене Уэмбли, расположенной неподалеку, спустя совсем немного лет. Я взглянул на все это, затем коротко переговорил со Стивом и с остальными, и с этого момента они мне понравились. У них было столько обаяния, непосредственности и сердечности!»

 

Стив извинился перед Родом за то, что те так ничего и не сыграли, и они оба выразили надежду, что следующее выступление несколькими днями позже в «Лебеде» будет куда лучше. Но в следующий раз случилась новая беда — арест Пола ДиАнно за ношение ножа менее, чем за тридцать минут до выхода группы на сцену. «Стив украдкой подошел ко мне за пять минут до выхода», – вспоминает Род, «и произнес: ‘Не знаю, как тебе сказать это, но…’» Пол находился среди толпы поклонников на улице, когда двое проходящих мимо полицейских решили остановиться и обыскать незадачливого фронтмена на предмет ношения наркотиков. Пол не носил наркотиков в то время, но у него нашли пружинный нож-выкидуху, который он постоянно таскал с собой. Он был немедленно арестован и взят под стражу в наручниках в ближайшем полицейском участке Хаммерсмита.

 

«Я объяснил им, что мне уже пора было выходить на сцену, но они не обращали на это никакого внимания», – вспоминает Пол с невинным видом. «Я даже пообещал, что вернусь в каталажку сразу же после концерта, но те даже слушать не хотели. Это испортило бы им кайф, если бы они отпустили меня, не так ли?» В итоге Пол был оштрафован за ношение опасного оружия, но к моменту его возвращения в «Лебедь», шоу уже закончилось.

 

Род: «Стив сказал: ‘Я не знаю, как тебе это сказать, но мы сегодня не играем’. А я спросил: ‘Почему?’ Он ответил: ‘Пола арестовали’ Затем я сказал: ‘Ладно, слушай, я позвоню в полицию’. Так я и сделал, но все, что они доложили, так это то, что Пол был «задержан», и что они его не отпустят как минимум час. Поэтому я сказал Стиву: ‘Слушай, почему бы вам ни выступить без него, по крайней мере, чтобы я на вас взглянул? Ты знаешь слова?’ Он ответил: ‘Да, я написал их’. А я ему: ‘Давай попробуем’. И он попробовали, и у них получилось! Я никогда прежде не видел ничего похожего на Стива и Дейви на сцене. Было ясно, что они наслаждаются игрой, они любят выступать на сцене, глядя публике прямо в глаза, при этом отдаваясь на все сто, с полной уверенностью в своих силах. Харизма, исходящая от Стива и Дейви, была просто колоссальной. Я подумал, что они далеко пойдут, и это притом, что я еще не видел их с вокалистом!»
Однако Род был все еще неуверен, хочет ли он на самом деле стать их менеджером по контракту. «Я сказал им: ‘Слушайте, я помогу вам, чем смогу. Я договорюсь о сделке. Но стану ли я вашим менеджером? Сегодня сказать не могу. Посмотрим, что будет дальше’». В действительности Род и Maiden на бумаге ничего не заключали до тех пор, пока тот не организовал подписание контракта с EMI и издателями Zomba.

 

«Все было основано на доверии», – говорит Стив Харрис. «Не знаю почему, но я с первой же встречи почувствовал, что Род нас не прокинет. Нам попадались разные люди из шоу-бизнеса на тот момент, и в большинстве из них было столько дерьма, что ты и половину времени не понимал, о чем он толкуют. Но Род не стал морочить голову и сразу приступил к работе. И чем больше он работал, тем яснее становилось, что он полностью уверен в том, что делает. И у него отличное чувство юмора, не так ли? Ты тяжело трудишься с Родом, но и посмеяться с ним можно тоже. Я думаю, это очень важно. Потому что мы — одна команда, а не ученые-космонавтики. Нам просто необходимо веселье».
И с этого момента началось настоящее веселье…