Глава 1: Live Fast, Die Fast

Wolfsbane

Началом истории группы, известной сейчас под названием Blaze Bayley (Блэйз Бэйли), можно считать дату 29 мая 1963 года – день, когда в Бирмингеме родился Бэйли Александр Кук. Его родители, будучи к моменту рождения сына еще слишком юными, вскоре разошлись, и Бэйли остался жить с матерью, хотя зачастую подолгу бывал у отца, который в то время пытался заработать себе на жизнь на поприще сценического искусства.

Бэйли с матерью жили в фургончике, участок земли под которым к моменту исполнения мальчику 12 лет достался им в собственность от деда по материной линии. Но мать вышла замуж во второй раз, и когда они уже втроем переехали из фургона в маленький домик, Бэйли едва смог ужиться с пришедшим в семью отчимом. Подросток находил отраду в музыке, которая скрашивала его жизнь до той поры, пока ему не исполнилось 16 лет и он не перебрался от матери к своему отцу. И хотя, как оказалось, отец не очень-то жаловал своего сына, жизнь с ним и мачехой была для Бэйли намного легче, чем то, что он испытывал в доме матери.

В школе Бэйли получил прозвище Блэйз, и люди, которые не очень хорошо знали его, принимали его настоящее имя за фамилию. А прозвище настолько приклеилось к нему, что через совсем недолгое время парень сам стал говорить, что Блэйз – это его настоящее имя. В 1980 году Блэйз окончил школу и некоторое время получал пособие по безработице, пока не зарегистрировался в Программе обучения молодежи, ее представители видели будущее парня среди диванов и кресел, которые нужно было таскать в фургоны мебельной фабрики или выгружать обратно. Следующая работа Блэйза – ночным портье в отеле Саттон-Колдфилд – была заметным шагом вперед. Здесь он мог во время ночной смены часами слушать записи любимых рок-групп, которые когда-то помогли ему справиться со всеми трудностями беспокойной домашней жизни. И когда он пел под музыку, записанную на его кассетах, это все больше и больше разжигало его интерес и желание выступать в какой-нибудь группе, которая могла оказаться ступенькой к осуществлению его родившейся мечты – стать рок-вокалистом.

В школьные годы Блэйз считал себя немного экстравертом и, как и большинство его друзей, всегда хотел подражать своим героям из мира музыки. Отцовское пристрастие к сценической игре оказало некоторое влияние на Блэйза, подтолкнув его к выбору собственной жизненной позиции – так что сразу после окончания школы парень твердо решил стать солистом рок-группы. После нескольких неудачных прослушиваний ему попалось на глаза одно объявление в Music Box, музыкальной рубрике «Тамворт Геральд», за 30 марта 1984 года.

«Новая молодая перспективная хэви-метал группа готова разразиться громом и молнией перед ничего не подозревающей публикой Тамворта. Wolfsbane – это уникальная группа с женщиной за барабанами. После нескольких изнурительных репетиций они решили, что для полноты состава и успешного продвижения вперед им нужен вокалист. Претендент на данное место должен быть без ума от тяжелого рока, кроме того, он должен быть готов к самоотверженной работе с тремя другими участниками группы, которые все вместе уже давно жаждут выступлений на сцене. Если все это соответствует вашим представлениям, то в таком случае обращайтесь к Джеффу».

Первое появление Wolfsbane в местной прессе; «Тамворт Геральд»

Название «Wolfsbane» сразу же приковало к себе внимание Блэйза. На тот момент участниками группы были гитарист Джейс Эдвардс и басист Джефф Хэйтли. В скором времени, после краткого прослушивания и знакомства, они обзавелись новым вокалистом, а Блэйз нашел для себя первую группу, восполняющую его душевные порывы. Джейс Эдвардс вспоминает тот период развития Wolfsbane:

«В действительности, кроме нас, Блэйз прослушивался еще в другой группе, в которую его сразу и взяли. Но на первой репетиции у них что-то произошло, что-то пошло не так, и он позвонил нам и сказал, что если у нас все еще в силе, то он будет петь с нами. Вот так все сложилось. Он был таким же безумным и таким же безбашенным, как и мы. В то время мне было всего 13 лет, и мы с Джеффом решили, что можно было бы создать свою группу. А когда мы впервые сыграли на сцене, опыта с гитарой у меня было всего три месяца. В реальности, мы вообще не умели играть… Но мы твердо стояли на своем, что тут еще поделаешь? Мы подумали, что со временем мы научимся играть, сейчас главное – выступить с концертом! Вот такой план был у нас. Бэйли в то время действительно показался нам чем-то большим, чем просто энтузиастом. В момент зарождения это все было чем-то собранным на скорую руку, без какого-либо творческого замысла».

Группа Wolfsbane, в составе которой на тот момент еще была барабанщица Аманда Хеммингс (Amanda Hemmings) с неудачным сценическим псевдонимом Пу-Пус (Poo-Poos, с англ. – какашки), поначалу находила свое вдохновение в основном в творчестве глэм-метал групп, таких как Mötley Crüe и KISS, не ударяясь в британский хард-рок и хэви-метал, звучавший в исполнении Saxon и Motörhead. Объединяя элементы таких стилей, как панк, рок и метал, они постепенно сформировали свое характерное звучание, ускорив тем самым собственное развитие. Именно это помогло Джейсу стать блистательным гитаристом, а Блэйзу – неподражаемым героем сцены.

В течение четырех месяцев они собрали достаточно материала для 45-минутного выступления и были готовы дебютировать в тамвортском Центре искусств (Tamworth Arts Centre) 28 июля 1984 года. Это шоу было увековечено в одном из обзоров, опубликованном в «Тамворт Геральд» спустя несколько дней:

«МЫ – WOLFSBANE, скоро наше проклятие падет на вас!» (Wolfsbane – с англ. аконит, волчье проклятие). С этим зловещим криком поднялся занавес Центра искусств, и перед публикой Тамворта предстала самая молодая и самая необычайная группа – эксцентричные и восхитительные Wolfsbane. В одежде, как у нонконформистов в «Безумном Максе», они стали для Тамворта громом среди ясного неба – оглушив своим выступлением всех и каждого. Не беспокоясь ни о чем и не сдерживая свои эмоции, они неистово носились по сцене, поражая всех оригинальными, мастерски написанными номерами, которые в итоге подняли зрителей на ноги – довольно редкое для Тамворта зрелище. Наблюдая восторг до отказа набитого зала, мы едва могли поверить, что это самое первое выступление группы в Тамворте, но более поразительным была абсолютная уверенность квартета и их неудержимый, бешеный натиск. Бэйли Кук, который, несмотря на все свое кривляние и акробатические трюки, продемонстрировал блестящее вокальное исполнение и бесконечно дразнил и мучил публику своей непоколебимой решительностью. Слева от него заряжал всех своим энтузиазмом Джефф Хэйтли (лично мне его образ показался самым крутым в тот вечер), в такт ему звучали ритмичные удары барабанов «Пу-Пус», которая, очевидно, тоже оставила свои нервы дома. Но самой яркой звездой того вечера с Wolfsbane был для меня державшийся в тени гитарист Джейс Эйс (The Ace). В своем юном возрасте Джейс действительно обладал невероятным талантом, а одна его сольная импровизация в «Clutching At Straws» («Хватаясь за соломинку») заставила смолкнуть весь неистово орущий зал. Там, где нужна была нежность, с его струн лилась нежность, а там, где требовалось больше страсти, под его пальцами разгоралась страсть. В тенденциях времени Джейс легко мог бы стать одним из лучших гитаристов в городе, и мне самому было бы интересно понаблюдать за его развитием в следующие несколько месяцев. Так завершилось это уникальное и никоим образом не скучное выступление. Как концерт – оно было прекрасным, но как дебют – просто потрясающим» («Тамворт Геральд», Music Box, 3 августа 1984 года).

В самом конце 1984 года Аманда освободила почетное место барабанщика и временно на ее место был принят Джон Бакингем (Jon Buckingham), который по иронии носил прозвище Стек Смэшер (Stakk Smasher, Smasher с англ. – неотразимый). К сожалению, Мэнди (уменьшительное от «Аманда») играла недостаточно хорошо, чтобы оставаться с нами, вспоминает Джейс. «Такое решение далось нам очень трудно, но нам нужно было найти кого-то, кто бы мог звучать лучше. Мы прослушали нескольких барабанщиков, затем нашли одного парня, Джейсона, который до этого уже немного играл в разных группах. И уже после него к нам в группу пришел Джон. Он был действительно хорош».

Wolfsbane в период глэма

Несколько лет группа без устали колесила по всей Британии, приобретая все больше и больше ярых поклонников. С названием «Howling Mad Shitheads» (англ. – Орущие бешенные говноголовы) эта приверженная группа фанатов помогла Wolfsbane продвинуться в первые ряды самых перспективных начинающих талантов, продавая места на выступления по всей стране и обеспечивая тем самым их популярность. Эти «дорожные концерты», бесконечные гастроли на микроавтобусе в любые места, где только можно было играть, стали важнейшим шагом к успеху группы. Первым британским релизом Wolfsbane был сингл «Clutching At Straws» («Хватаясь за соломинку»), выпущенный Bad Moon Records в октябре 1986 года. В отношении продаж этот диск принес немного, но по крайней мере, это уже была запись на виниле. В конечном счете, спустя два года, этот сингл будет переиздан американским лейблом DefAmerican, у которого в то время уже будет подписан контракт с группой. Владельцем и руководителем DefAmerican будет Рик Рубин, довольно влиятельный продюсер периода 80-х.

Но это произошло немного позднее, после того как в сентябре 1986-го на место Бакингема пришел Стив «Дэнджер» Эллетт (Steve «Danger» Ellett) и состав группы стал таким, каким мы знаем его сейчас. Джейс вспоминает уход Стека Смэшера: «Он был первоклассным барабанщиком, но когда что-то становилось серьезным, хоть на самую малость, то у него, похоже, немного сдавали нервы и он отказывался что-либо делать. Он всячески увиливал от работы и мы не могли удержать его, но все же это был талантливый парень. И вот, мы снова начали поиск… мы увидели Стива в другой группе – он появился, как глоток безумия для всех нас. Плюс к тому же у него был микроавтобус! А его жизненная позиция как нельзя лучше соответствовала бешеному настроению нашей группы».

На данном этапе группа начала гастролировать по всей Британии – со временем они переросли глэм-направление и стали все меньше и меньше наносить лака на свои волосы, устремляясь к традиционному британскому року. Именно тогда Блэйза, который долгое время был лидером группы, прозвали на страницах журнала Kerrang! «Темным лордом рока». В действительности, Wolfsbane появились на обложке журнала Sounds (который впоследствии стал называться Kerrang!) еще раньше, задолго до подписания контракта – кроме них подобное удалось только AC/DC.

Однако, как ни странно, имея такой уровень поддержки в Великобритании, Wolfsbane так и не смогли выступить на материковой части Европы до 29 апреля 1989 года, когда они открыли фестиваль Аардшок в Голландии (Dutch Aardshok Festival), главными участниками которого были воодушевляющие Queensrÿche. До этого их единственным опытом за пределами Британии была необычная поездка в Дубай в конце 1986 – начале 1987 года; это был двухмесячный контракт, впоследствии сокращенный наполовину.

«Все было чертовски странно, – рассказывает Джейс. – Мы победили на отборе в Лондоне, играя на этой круглой вращающейся сцене, но, к сожалению, здесь скрывался какой-то обман. Правдой было только то, что там была куча иностранцев, нефтяников; но нам сказали, что им очень нужна настоящая хэви-рок группа и что у них там вроде все яркие молодые любители рока. И вот мы очутились в этом отеле. Знаете, в действительности мы были ошарашены – одетые в спандекс и непонятно с чем в волосах мы вышли на сцену и начали делать все то, что мы обычно и делали, и вот так мы сыграли весь концерт в том пабе… с оглушающей тишиной в ответ. На самом деле публика была намного старше – рабочие среднего возраста, которые совсем не понимали нас.

Во всяком случае, на следующий день менеджер позвал нас к себе в офис и на ужасном ломаном английском начал объяснять нам, чего они от нас хотят. Мы испытали нечто такое… знаете, как в фильме «Челюсти», когда камера быстро движется к зрителю перед каким-нибудь страшным моментом? Так вот, тогда у нас было именно это чувство. Он продолжал рассказывать нам, какие у нас были песни, и потом вдруг выдал: «Лулу! Лулу! Шаут… всем нравится эта песня!». И вот тогда мы все поняли – «Ох, вашу ж мать!». Мы реально «встряли».

«У нас был контракт на два-три месяца, но мы объяснили, что мы не та группа, которая им была нужна, и поэтому мы пойдем на компромисс – ведь на поиски новой группы потребуется около месяца. Поэтому мы остались там на этот месяц и учились играть что-то наподобие ZZ Top и «You Really Got Me», «Pretty Woman»… куча всего, что мы не были готовы играть. Но в действительности, когда мы вернулись из Дубая, как группа мы стали намного лучше, потому что до этой поездки мы никогда не исполняли чью-то музыку, только свою собственную. Это был своеобразный толчок в неведомом нам направлении, который дисциплинировал нас, открыл для нас новую структуру песен и тому подобное».

«Самым смешным было то, что во время поездки мне было всего 17, и Блэйзу пришлось быть моим попечителем. Мы отправились в Лондон, на Боу-стрит, в магистратский суд, чтобы документально подтвердить то, что этот человек будет нести за меня ответственность. И вот стою я, ростом в шесть футов, и рядом коротышка Блэйз, а люди говорят нам: «Что? Этот маленький парень будет присматривать за таким детиной? По-вашему, это правильно?»

Блэйз на сцене с Wolfsbane, примерно 1986 год

Несмотря на столь стремительное продвижение группы в их родной стране, возможно, им очень не хватало влияния европейской культуры, что могло стать той самой причиной их будущего провала. Тем не менее, не все в Англии были очарованы Wolfsbane. Как обычно бывало во многих других историях успеха, бок-о-бок с фанатами группы развивалось некое анти-движение. Блэйз вспоминает один случай, который мог быть связан именно с этим явлением:

«Однажды мы выступали с концертом в Зале для собраний в Тамворте (Tamworth Assembly Rooms), и среди зрителей был мой отец. Я подумал тогда: «Ммм… Странно. Не знал, что он придет. Наверное, что-то случилось». Моя мама была тогда больна. Во всяком случае, после концерта он пришел за кулисы, сел рядом со мной и сказал: «Сынок, постарайся не нервничать, сейчас я расскажу тебе кое-что». И я сразу почувствовал что-то скверное. Он мрачно посмотрел на меня и сказал: «Кто-то сжег твой мотоцикл». И вправду, какой-то ублюдок перерезал бензопровод на моем мотоцикле и поджег его. Мы обвинили в случившемся Тамвортскую «Ассоциацию анти-Wolfsbane», но не думаю, что они были настолько глупы, чтобы сделать это».

По трагическому стечению обстоятельств, когда Блэйз был на очередных гастролях с Wolfsbane, его мать умерла от своей болезни. Блэйз и его брат с сестрой долгие годы тщетно пытались смириться с этой невосполнимой утратой.

Тем временем, несмолкаемая шумиха, поднятая Wolfsbane и их Howling Mad Shitheads, в 1987 году привлекла внимание продюсера из США Рика Рубина. В 1982 году Рубин стал сооснователем лэйбла DefJam Records, который, в основном, выпускал альбомы хип-хоп исполнителей, таких как LLCoolJ, а затем переехал в Лос-Анджелес и создал там DefAmerican, в рамках которого и подписал контракты со Slayer, Danzig и Wolfsbane, ориентируясь теперь на рок-направление. Рубину понравилось то, что он услышал у Wolfsbane, и он немедленно предложил им сотрудничество.

По иронии, за день до этого они получили предложение от Джеффа Бартона, основателя и главного редактора Kerrang! – он обещал помочь им найти продюсера. Теперь, по прошествии времени, кажется, что для Wolfsbane было бы разумнее последовать совету Бартона и остаться в Великобритании, подписав контракт с каким-нибудь британским лейблом.

Однако на тот момент Рубин был одним из самых известных продюсеров, и поэтому его предложение было слишком хорошим, чтобы отказаться от него в пользу чего-то неопределенного. В августе 1988-го Wolfsbane приехали на запись в Америку. Как оказалось, сессии в студии были вовсе не тем, на что надеялись музыканты. Позднее Джейс Эдвардс рассказал, что у Рубина было две мысли о Wolfsbane: либо полностью «перестроить» их звучание, либо бросить в них микрофоном, хлопнуть дверью и крикнуть: «Уходите!» К сожалению, он выбрал первое.

Для Wolfsbane, у которых уже имелся огромный опыт игры вживую, подход Рубина стал некой нейтрализацией их энергии и звука. «Это было так странно, – вспоминает Джейс. – Мы попали в трудную ситуацию. Мы чувствовали интуитивно, что все происходящее было в корне неправильно, но когда вы стоите в одной из самых известных студий рядом с таким парнем, как Рик, и к тому же вы – далеко-далеко от дома, в Лос-Анджелесе (только вспомните, мне тогда было всего 19), вы соглашаетесь с тем, что он знает, что делает. Самым странным было то, что они не разрешили Стиву играть наши песни. Его полностью заменила драм-машина. Джеффа тоже как будто не было; из этой записи вообще убрали басы. Я думаю, что в то время Рик не очень много знал о недостатках звучания драм-машины. До нас он уже записал один альбом с другой группой, более популярной, чем мы, и я думаю, с ними он тоже проделал этот трюк с драм-машиной. Но их музыка была немного проще, чем наша».

В 1988-м, пока Wolfsbane трудились в студии, DefAmerican в целях поддержки репутации группы перевыпустили их мини-альбом «Loco», назвав его «Wasted But Dangerous» («Потерянные и опасные»). Затем, в 1989-м, был переиздан альбом «Live Fast, Die Fast» («Быстро живи, быстро умри»), который впоследствии попал в Топ-50 лучших альбомов Великобритании.

Однако этот дебют не был настолько горячим, каким мог бы стать. Ситуация наладилась только с последующим «All Hell‘s Breaking Loose Down At Little Kathy Wilson‘s Place». Продюсируемые Бренданом О'Брайеном, эти успешные шесть треков были более близкими к живому звучанию Wolfsbane. Этот альбом был выпущен в 1990-м, когда группа была на пороге своего самого престижного и самого важного тура в поддержку наиболее выдающихся британских метал-исполнителей того времени, Iron Maiden.

Когда Iron Maiden выпустили свой альбом «No Prayer For The Dying» (рус.«Без отходной молитвы»), то планируемый ими тур должен был стать тем средством, которое вернуло бы группу к своим истокам. Сцена, переполненная декорациями, и театральные постановки альбома «Seventh Son Of A Seventh Son» (рус. «Седьмой сын седьмого сына»), айсберги и огромная масса специальных эффектов – все это предполагалось отменить для отражения простоты песен из нового альбома.

В самом деле, ребята отказались от костюмов и декораций, отдав предпочтение джинсам, футболкам, стенам из усилителей Marshall и колонкам в духе исконных традиций метала. Для поддержки решили выбрать одну из двух групп, первых среди «младших» рок-исполнителей в Британии: The Almighty или Wolfsbane. В итоге Wolfsbane получили предложение открыть шоу, которое 31 раз подряд могло стать полным аншлагом на многих сценах, на которых Iron Maiden не выступали уже несколько лет.

В поддержку тура готовился выпуск билетов и постеров с логотипом Wolfsbane – это должно было принести Wolfsbane такой же успех, какой в свое время пришел к Maiden после их выступления в поддержку Judas Priest и KISS в 1980-м. Блэйз вспоминает: «Позднее я узнал от Стива Харриса, что он слушал альбомы и просмотрел некоторые видео, когда выбирал одну из двух групп. В нашем видео мы играли в футбол и смеялись, и тому подобное, а The Almighty выглядели довольно мрачно – и поэтому он выбрал нас. Итак, мы отправились в тур, и на первом концерте, который проходил в Саутгемптоне, мы с увлечением снимали на камеру все подряд и всегда носили камеру с собой, и я впервые встретил Стива, когда тот поднимался по ступенькам в зал. Я сказал: «Здорово, чувак!», и он ответил – привет, а затем начал объяснять, что на нескольких первых концертах у нас будет мало саундчеков и так далее, но как только все утрясется, то можно будет настраивать звук, сколько требуется, и делать все, что там еще нам нужно. Он показался мне приятным, искренним человеком. По-настоящему крутой и без всяких заморочек; никакого эгоизма и тому подобного – и это было самым главным в том туре».

«Все было потрясным. На сцене я выкладывался весь, максимально выдавал все, что умел; я был возбужден и одержим успехом – мы играли в набитых до отказа залах Великобритании, и каждый вечер я чувствовал, что немного продвигаюсь вперед. У Брюса были мониторы, прикрепленные к таким большим рамам – натянутые полотна у обоих краев сцены, которые по размеру были больше, чем гостиные у большинства из нас, да неважно – я начал карабкаться по этим рамам и через несколько концертов мне удалось попасть на самый верх одной из них и делать там то же самое, что еще раньше, до этого тура, делал Брюс. Поскольку тот тур с ним был не таким уж большим и он мало чего смог показать. Но самым потрясным было то, что тогда никто ни разу не сказал, чтобы я прекратил это. Никто не попросил меня слезть с мониторов, никто даже не сказал, чтобы я слез с боковых заграждений сцены или чтобы не прыгал на публику. Единственная реплика по этому поводу прозвучала от Стива, и он сказал: «Приятно выступать рядом с группой, которая толкает нас вперед».

Интересно то, что несколько лет спустя, когда Блэйз выступал в поддержку Helloween со своей собственной группой, один из парней, которые работали с Iron Maiden во время «No Prayer On The Road Tour», был менеджером по гастролям немецкой группы. И он постоянно ограничивал Блэйза в том, что ему делать на сцене и куда ему можно ходить; почти так же, как было с Iron Maiden в то время, когда они поддерживали Judas Priest. «Стив тогда сказал мне об этом, – вспоминает Блэйз. – Менеджер по гастролям у Priest наложил на них столько правил; им нельзя было стоять перед мониторами, для них не было саундчеков, и еще много чего. Они делали все возможное, чтобы остановить Maiden. Они нехотя взяли их в тур, и сказали своему менеджеру, чтобы тот не позволял Maiden что-либо делать. В то время менеджером по гастролям у Priest был Дики Белл, и он рассказал обо всем этом дерьме Стиву и его парням – вы знаете, вам и это нельзя, и то нельзя… Каким он только был ублюдком! А когда пришло время Maiden самим начинать свои собственные мировые гастроли, они связались с Дики Беллом и спросили его, не хотел бы он стать их менеджером! И он удивился: «Но почему же? Я ведь был для вас полным ублюдком!» Но они сказали ему, что считают его реально крутым, и таким странным образом, почти в отместку, он стал менеджером Maiden.

С Диком было не так-то легко поладить, даже при всем желании. Но что касается работы с рок-группами, эту деятельность он начал еще со времен Джими Хендрикса. Я никогда еще не встречал настолько влиятельного и опытного человека. А Maiden были такой неимоверной махиной, как грузовой состав, который, раз уже тронулся, ни за что не остановится. Это похоже на то, как будто вы кладете рельсы перед поездом, который мчится за вами со скоростью 100 миль в час, и уж точно не остановится. В таком деле Дики Белл был абсолютным профи».

Эти две группы катались по всей Великобритании, приводя в экстаз целые толпы зрителей. Когда они прибыли на очередной концерт в Белфаст, Стив Харрис, второй страстью которого был футбол, спросил у Блэйза, не хотел бы он сыграть в футбол в команде Maiden, и солист Wolfsbane с радостью согласился. В самом деле, басист Iron Maiden был так увлечен спортом, что во время того тура концерты не планировали на воскресенья, чтобы группа могла играть в футбол.

Стив «Дэнджер» Эллетт, «Берни» и Блэйз

«Это была просто фантастика. Гастроли были потрясающими, к тому же я играл в футбол вместе с Maiden. Даже сейчас, после всего того, что я пережил, этот тур остался самым моим любимым из всех, которые когда-либо были. Играть перед всеми этими людьми, которые никогда не видели нас ни в составе Wolfsbane, ни раньше, почти каждое выступление выходить «на бис», даже если уже не оставалось времени – это все было поразительно. Но во всем этом была горьковато-сладкая ирония – нам казалось, что весь этот успех был скомкан и выброшен в мусор компанией звукозаписи, ребята из которой говорили нам: «Да бросьте… пойдите и сделайте новый альбом». Это было совершенно против нашей воли. Все великие метал-группы уже все «сделали», потому что они продолжали свои гастроли, практически без остановок. Вот это нам было нужно».

Ко времени завершения гастролей Maiden Wolfsbane успели сыграть перед тысячами британских фанов, которые в ином случае никогда бы их не услышали. После этого были еще другие престижные туры в поддержку: с Anthrax, Alice Cooper, Guns'N'Roses, Sepultura и Motörhead, и всякий раз квартет собирал новые восторженные отзывы почти от всех британских рок-изданий. Они играли в Штатах и в Великобритании, каждый раз встречая самую положительную реакцию со стороны зрителей.

Однако тот успех, который должен был доказать необходимость «живого» исполнения, так и остался как будто трудным для понимания. В Великобритании их популярность была огромной, Блэйз даже был приглашен на выступление с Cerebral Fix в поддержку альбома «Bastards» («Ублюдки») в 1991 году с объявлением их в афишах как «M.C.Bayley & The Fix Syndicate», а также спел кавер-версию The Damned «Smash It Up» («Разбей вдребезги»). Басист Фрэнк Хили из Cerebral Fix вспоминает: «Блэйз, который всегда был не прочь подурачиться, согласился, прыгнул в свою машину, приехал в студию, чиркнул на бумаге все, что он думает о пении вокалиста The Damned и продолжил запись – только теперь это было кое-что из его собственных песен!»

Однако где-нибудь в других местах, кроме Великобритании, Wolfsbane были практически не известны. В действительности, DefAmerican даже отказали им в записи «Kathy Wilson» («Кэти Уилсон») в США, поскольку продажи от их дебютного альбома были намного меньше, чем ожидалось.

В 1991 году был выпущен второй полноформатный альбом, «Down Fall The Good Guys», продюсируемый снова О’Брайеном. Он так и не стал популярным, и вскоре после этого их контракт был сокращен, а в 1992-м Wolfsbane прекратили сотрудничество с лейблом. «У нас часто были стычки с этой компанией звукозаписи, которая заставляла нас творить всевозможное дерьмо, называя это прогрессом, – говорит Джейс. – Мы так часто сидели и думали обо всем сделанном: «Это же не рок-н-ролл!» Поэтому мы всегда спорили с ними, а они расстраивались и звонили менеджеру – это же такое большое дело, и так далее. Я помню, как Блэйз пришел в Phonogram (Phonogram Records – прим. пер.) с букетом цветов, чтобы попросить прощения у женщины, которую он огорчил… она огорчилась, потому что была слишком глупой и заставляла нас делать глупые вещи. В любом случае, когда-нибудь это все должно было закончиться».

Wolfsbane сразу же заключили контракт с Bronze Records, чтобы записать и выпустить концертный альбом с треками из планируемого масштабного шоу, которое должно было состояться в лондонском Marquee Club (клуб «Марки»), и решение Рубина расстаться с группой никак не сказалось бы на любви британских фанатов. Теперь кажется, что, возможно, к тому времени Wolfsbane сказали уже почти все, что можно было сказать. Они достигли такого уровня популярности в прессе, который был почти беспрецедентным в Великобритании, с лучшей поддержкой в Британии, Европе и Соединенных Штатах, с лейблом, который был легендарным для фанатов рока и метала. Но им так и не удалось стать по-настоящему культовыми.

20 февраля 1993 года концерт в Marquee Club был наконец-то записан, и диск должен был выйти в том же году. В то же время в новой студии стартовала запись нового студийного альбома, который должна была выпустить Bronze (Bronze Records – прим. пер.). Между тем, как только работа группы наладилась, вокруг развернулись события совершенно другого плана. Они ознаменовали конец Wolfsbane и начало новой эры в вокальной карьере Блэйза.